Танцы марионеток

– Кого? – быстро спросил Вася.

– Не кого, а чего. Вы хорошо знаете, что ее называли талантливой… Но от вас, я думаю, нет смысла скрывать правду: никакого таланта у моей дочери нет.

Ковригин вскинул брови.

– И никогда не было, – спокойно продолжала Ольга Сергеевна, не обращая внимания на его подчеркнутое удивление. – Она способная девочка, очень способная, но не более того. Поверьте мне как человеку, много лет занимающемуся литературой и обучающему других.

– Но ее успех…

– Не будем лицемерить друг перед другом: ее успех – это стечение обстоятельств. Лена сумела удачно занять ту нишу, в которой до нее никто не успел обосноваться. А она это сделала. Удача, случайность – называйте это как хотите, но факт есть факт: заслуги самой Лены в этом не так много. И в какой-то момент она прозрела и осознала, что не сможет долгое время держаться на том уровне, который сама себе задала. Она неизбежно превратилась бы в многостаночника, а для писателя это сродни творческому самоубийству. Думаю, именно такой перспективы она испугалась и поэтому оборвала свою работу. А то, что вы не нашли в ее текстах признаков, говорящих о том, что Лена стала писать хуже… Знаете, как стареющая театральная прима видит признаки увядания на своем лице, не заметные другим? И понимает, что нужно уйти со сцены, пока не поздно? Что-то в этом роде случилось и с моей дочерью. И, по совести говоря, я не могу не признать, что она поступила правильно.

– Значит, все разговоры об угрозах, о том, что она раскопала какую-то запретную тему…

– Совершенно беспочвенны, – без колебаний ответила Ольга Сергеевна. – Никаких угроз, поверьте мне – уж я-то бы знала, если бы они были! А потом, не нужно недооценивать Лену: все свои истории она выдумывала от начала до конца.

– Может быть, случайное совпадение с реальными людьми… – пробормотал Ковригин, цепляясь за единственную версию, которая хоть что-то бы объяснила.

Ольга Сергеевна рассмеялась.

– И чем же оно могло им навредить? Бросьте, Вася! Я понимаю ваше стремление найти сенсацию, но вы ищете не там.

– Какую сенсацию?! Я же объяснил вам… Я действительно хотел помочь!

– Хорошо-хорошо! – Она успокоительно выставила вперед руки. – Сделаю вид, что я вам поверила. Прошу вас только об одном: ради бога, не трогайте Лену, не приставайте с расспросами. Не бередите в ней эту рану. Вы ведь когда-то тепло относились к ней, правда? Хотя бы в память о том, что в прошлом вас связывали близкие отношения, пожалуйста, проявите такт.

Вечером, после того как все тетради были проверены, а новости обсуждены, Ольга Сергеевна спохватилась:

– Кстати, сегодня ко мне заходил твой фотограф… Ковригин.

– Вася? – обернулась к матери удивленная Лена.

– Он самый. Очень любопытствовал, почему ты больше не занимаешься писательством.

Лена уставилась на мать во все глаза.

– Выглядит он по-прежнему довольно потасканным, – сочувственно признала Ольга Сергеевна. – Раньше в нем было хоть какое-то обаяние, а теперь ничего не осталось, кроме журналистского азарта.

– Какого азарта? Мама, что он хотел?!

– Я же сказала: хотел узнать, что с тобой случилось. Он, конечно, довольно неуклюже постарался замаскировать истинные мотивы своего любопытства, но, по-моему, ему настолько нужны деньги, что он не брезгует никакими сенсациями, которые можно продать.

– Мама, ты ошибаешься. – Лена покачала головой. – Вася – отличный фотограф, и придумывать какую-то чепуху… Нет, этим он не занимается.

– Раньше не занимался, – поправила ее Ольга Сергеевна. – Я недавно разговаривала с Оксаной Лавровой, она рассказала, что видела ребенка твоего Ковригина. Девочка-то подрастает… Одежда нужна, платить за школу тоже необходимо. А мать у нее из небогатых – кажется, продавщица в местном супермаркете.

Лена изменилась в лице.

– Да… – пробормотала она, не глядя на мать. – Надеюсь, он тебя не очень утомил?

Ольга Сергеевна безразлично махнула рукой, и на этом тема Васи Ковригина была закрыта.

Сергей Бабкин возвращался домой из спортзала, и на душе у него скребли кошки. Все шло не так, как надо. Во-первых, Сахарова с ее замыслами… Во-вторых, ее странноватый папаша. Встреча с Тогоевым оставила у Сергея крайне неприятное ощущение, и в памяти отчего-то настойчиво всплывало воспоминание о том, как Олег Борисович без предупреждения бросил в него мандарин и какой липкой была потом ладонь.

Но главное – Илюшин, застрявший в своем Тихогорске невесть на сколько! Илюшин, который не мог просто так уехать из Москвы! Который до мозга костей был жителем мегаполиса, привыкшим получать удовольствие от всех проявлений большого города, даже от пробок и толп людей в метро. «Девушку он себе нашел!» – мысленно фыркнул Бабкин. Насмешливого Макара, ввязывавшегося исключительно в легкие отношения и так же легко выбиравшегося из них, невозможно было представить в сонном городке, где люди знают всех соседей по именам и последний человек, который может их заинтересовать, – это умный частный сыщик, специализирующийся на поиске пропавших людей.