Танцы марионеток

И от второй воняет тоже. Люди пахнут, и это невозможно вытерпеть. Хочется, чтобы она поскорее умерла – тогда вся ее вонь уйдет в землю и останется там. А здесь можно будет дышать свободно.

Она невероятно раздражает меня. Раньше такого не было. Раньше я считала, что ее убьет кто-то другой, и поэтому относилась к ней снисходительно. Теперь я знаю, что этого не случится, и оттого заранее ненавижу ее – за то, что мне придется сделать это самой. Я еще никогда никого не убивала.

Интересно, каково это?

Я перестала себя обманывать. Мне хочется ее смерти не потому, что после этого меня ждет безбедная жизнь. Прежде я убеждала себя в том, что это так, но белый шар в моей голове начинал колоться, потому что ему не нравится ложь. Я лгала самой себе. Я хочу ее смерти, чтобы перед последним мгновением своей жизни она взглянула мне в глаза и увидела, кто ее убивает. Чтобы ее самонадеянность, убежденность в том, что она осчастливила меня, лопнули – так же, как ее голова несколькими секундами позже. Пусть она осознает, насколько ошибалась.

Ей нравится управлять чужими жизнями. Но нет ничего смешнее, чем кукловод, дергающийся при каждом рывке нитки, привязанной к его суставам. Она слишком сильно дергала меня, и ниточки в конце концов лопнули. Марионетка, вышедшая из повиновения, – как вам такая картина?

И разве можно осуждать ее за то, что она захочет хотя бы несколько минут полностью управлять жизнью той, которая так опрометчиво натянула нитки?

Кто бы знал, как мне надоело притворяться!

Кристина видела, что творится с мужем, и от испуга постепенно переходила к отчаянию. Как же так?! Она стольким пожертвовала ради него! С его молчаливого одобрения почти порвала отношения с матерью, бросила работу (хотя ей и самой хотелось это сделать), посвятила всю себя Роману… И это для того, чтобы увидеть, как в его глазах загораются знакомые ей огоньки, когда он смотрит на неоконченный портрет девчонки с ландышами?! Будь проклят тот вечер, когда она решила заключить пари с Конецкой! Это то же самое, что заключить сделку с дьяволом, – заранее ясно, кто останется в выигрыше. Почему такое сравнение не пришло ей в голову раньше?

Ей катастрофически не хватало рядом человека, с которым она могла бы посоветоваться. Подруги, приятельницы, мать – когда она вышла замуж, все они отступили на задний план, а затем и вовсе исчезли из ее поля зрения. Оставалось размытое воспоминание, как бледная тень с краю картины… Сказать по правде, она была уверена, что больше никогда не будет в них нуждаться.

И вот теперь такая беда… Кристина ощущала себя беспомощной, как ребенок. Что делать? К кому бежать? Может быть, поговорить с этой девчонкой? Бессовестная кукла, у которой на лбу написано, как хочется ей отобрать чужое! Но Кристина твердо знала о себе, что, окажись она в такой же ситуации на месте куклы, держалась бы за свой шанс руками и ногами. Что руками! Вцепилась бы в него зубами и не выпустила бы. Значит, и кукла не выпустит.

Скандалы с мужем могли лишь ухудшить положение. Роман упорно делал вид, что не понимает ее намеков, а говорить прямым текстом Кристина панически боялась: а вдруг он признается, что все ее предположения – правда?! Что ей тогда делать?!

Господи, как вдруг захотелось, чтобы кто-то пожалел ее, выслушал, сказал, что все наладится! Она была настолько растеряна, что всерьез подумывала, не пойти ли ей за советом к старухе Конецкой, но вовремя опомнилась. Один раз заключив сделку с чертом и потерпев убытки, глупо надеяться, что вторая закончится иначе.

Всхлипнув, Кристина отыскала в записной книжке телефонный номер квартиры Марты и позвонила, молясь, чтобы мать взяла трубку.

Шарк-топ-шарк-топ-шарк-топ-шарк-топ. Тапочки шваркают по паркету, сообщая всем в квартире, что по коридору движется, хромая, грузная пожилая женщина – по всей видимости, одна. Значит, мерзавка Лия снова отпросилась у добросердечной Вали по своим делам.

Конецкая гневно раздула ноздри, повернула голову в сторону двери. Та приоткрылась, будто бы под воздействием ее взгляда, и Валентина вошла в гостиную. По лбу струился пот, волосы у корней стали мокрыми. «И все равно в рубашке, надетой на теплую майку. Господи, что за деревенская привычка одеваться капустой!»

– Духота! – выдохнула Мурашова, рухнув в кресло и вытирая капли пота рукавом рубашки. – Летом мы просто сваримся.

– Летом мы будем одеваться по погоде, а не как демонстрационный манекен из палатки черкизовского рынка. Что-то случилось? Как ты себя чувствуешь?