The Телки. Повесть о ненастоящей любви

— Угу, — мычу я, а сам уже думаю о том, как было бы круто затусить с Джастином в Москве. Показать ему правильный ночной город, телочек, устроить закрытую вечеринку в его честь. А утром, очнувшись в президентском номере отеля «Park Hyatt» среди полуголых женских тел и полупустых бутылок шампанского, набросать вдвоем ремикс «Cry me a river — Night in Moscow remix». Тимберлейк будет играть на рояле (он обязательно потребует рояль в номер) и вполголоса петь «Cry me a river, cry me а ri-i-iv-e-e-ег», а я буду читать что-то вроде «Little less tears, little more fun. Night in Moscow getting me down». А потом мы выпьем еще бутылку шампанского на двоих и Джастин мне скажет: «Чувак, ты реально чувствуешь музыку. Врубаешься с одной ноты. У меня есть студия, мы можем сделать классный проект — прорыв в музыке! Давай ты переедешь в Штаты на какое-то время, например, на год!» А я отвечу, что не могу без запаха Москвы по утрам, и…

— Одну вещь. Давай попробуем пожить вместе. Например, я перееду к тебе на какое-то время…

Стоп. Ахтунг! Какого черта Тимберлейк предлагает мне пожить вместе? Он чо, пидар? Вроде бы нет. А тогда… я наконец-то врубаюсь, что предложение озвучила Рита, а никакой не Джастин. Я просто отключился, выпал на секунду-другую, и все такое… Но то, что Рита делает мне подобное предложение, напрягает меня даже больше, чем если бы я услышал такие речи от Джастина. Он хотя бы мега-звезда.

— Что ты говоришь? — Я пытаюсь вернуться в реальность. — Переехать? Ко мне?

— Ты против? — Рита поджимает губы, — Нет, что ты! Просто…

Не слишком ли много неожиданных поворотов для одного дня?

— …Просто у меня такой бардак дома…

— Ты такой глупый! — Ритка гладит меня по щеке. — Наймем домработницу. Тебе еще не надоела холостяцкая жизнь? Фаст-фуд, завтраки на бегу? Когда ты последний раз ел домашнюю еду? Кстати, я неплохо готовлю.

Меня и ресторанная вполне устраивает, — думаю я, но вслух довольно грустно говорю:

— Было бы круто!

— Ты такой трогательный, просто прелесть! Почему у тебя печальный голос?

— Ну… потому что… мне, типа, еще никто не предлагал жить вместе. Я уже даже и не помню, как это…

Сам в это время думаю о том, что совместное проживание с Решетниковой в моем ежедневнике не записано не то что на сегодня — на весь текущий год!

— …6ыло бы здорово попробовать…

— А что тут пробовать? Давай сразу после этих выходных, а?

— После выходных?

…В крайнем случае, можно будет врать ей, что остаюсь раз в неделю у родителей. Или два. Ну, это если отмазаться не получится.

— Давай после выходных, мне нравится эта идея! Мы снова целуемся. У меня во рту горчит. Наверное, от кофе. Играет Bryan Ferry — «Will you love me tomorrow».

— Я тебя люблю» — говорит Рита.

— Я тебя обожаю, — отвечаю я.

Повисает пауза. Не спорю, мне всегда по кайфу, когда девушка берет инициативу в свои руки. Но на совместное проживание это не распространяется. Я театрально смотрю на время на своем мобильном:

— Слушай, десять минут четвертого, мне же нужно с этими упырями встречаться!

— А я поехала в офис… Я забыла, мне документы нужно взять. Увидимся вечером?

— Я тебе позвоню после последней встречи, окей?

— Супер! Слушай, Андрюш, я забыла спросить, не хочешь слетать отдохнуть на недельку? Перед открытием своего клуба, — говорит она, роясь в сумочке. — У меня подруга с любимым во Франции. Где-то под Монопелье сняли виллу. Приглашает нас, ты как?

— Где-то где? — переспрашиваю я.

— Под Монопелье, во Франции, — повторяет Рита. В ее глазах легкий испуг. Чего испугалась, она и сама не знает, вероятно, моя интонация навела ее на мысль о том, что сказано что-то не-то или не так.

— А… понятно! — Я сглатываю, чтобы не делать ей замечания и не затягивать времени до ее исчезновения. — Понятно. Надо подумать, — я ерошу рукой волосы. — Запара страшная, сама понимаешь…

— Давай вечером обсудим? Или после выходных, окей?

— Окей!

— Ты мне вечером скажешь насчет десятки? Или завтра?

— Окей! — снова говорю я на автомате, потом, врубившись, что она имела в виду, говорю: — Я тебе привезу завтра после обеда. Или ближе к вечеру.

Когда она уходит, я перехожу в дальний конец зала.

Исаев сидит за небольшим столиком и пьет зеленый чай. На столе стоит коричневая барсетка. Типичный русский турист в Турции. Он, наверное, еще и на «Гелендвагене» ездит, лошина. Периодически он отирает пот со лба и пухлых, слегка розовых щек. За его спиной — ложа в восточном стиле, с напольным топчаном, затянутая шторой. За шторой очертания лежащего человека.