Темная сторона души

Откуда вылез этот учитель танцев, Бабкин и сам не смог бы объяснить. На лице Маши отразилось недоумение, а в следующую секунду она прыснула.

– Хорошо, договорились, – кивнула она, вставая. – На «ты» так на «ты». Учителем танцев вас… то есть тебя можно представить только в ночном кошмаре.

Маша щелкнула выключателем, и Бабкин с удивлением заметил, что почти стемнело. За окном вилась серая бабочка-мотылек, а на сад уже опускалась темнота, так что не видно было ни ограды, ни яблони со сломанной веткой.

– А где Вероника? – вспомнил он. – Куда все пропали?

Словно в ответ на его вопрос, дверь распахнулась, и в комнату вошла Вероника, стягивая кофту.

– Вы нас не потеряли? – бесцветным голосом спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжала: – Димка ботинок в бочке утопил, пришлось воду ведрами вычерпывать. Сейчас они его втроем отмывают от грязи, вместе с Костей.

Она вздохнула и подошла к окну, невидяще глядя на бабочку, которая все суетилась около стекла.

– Темно-то уже как, – проговорила Вероника в полном молчании.

Маша хотела что-то сказать, но Бабкин опередил ее.

– Я в детстве боялся темноты… – заговорил он, стоя у двери.

Маша недоверчиво взглянула на него: представить, что этот высокий, крепкий, чуть сутулый мужик с цепким взглядом боялся темноты, было трудно. И Вероника обернулась, непонимающе посмотрела на Сергея, как будто только что его увидела.

– Не всей темноты, – добавил Бабкин, глядя не на них, а на мотылька за окном. – Только тех часов, когда я просыпался после кошмаров. Мне часто снились страшные сны, когда я был подростком. И почти всегда в одно время – около трех-четырех часов утра. Вот того времени, когда вокруг страшная темень, я и боялся. Мне казалось, что темнота останется навсегда. Что она съест меня.

Он сделал паузу. Маша молчала, Вероника слушала, затаив дыхание, словно от того, что скажет ей малознакомый сосед, зависело что-то важное.

– Я даже плакал иногда, – признался Бабкин. – Родители меня убеждали, конечно, что темноты бояться смешно, но их убеждения не очень помогали.

– И что… до сих пор страшно? – негромко спросила Вероника.

– Нет, – покачал он головой. – Моя тетушка как-то раз прогнала все страхи одной фразой. Когда она увидела, что я плачу ночью, она сказала… – Бабкин перевел взгляд с мотылька на Веронику. – Она сказала, что самый темный час – это час перед рассветом. Я ей поверил. Просто полежал подольше после кошмара, стараясь не заснуть, и увидел, как рассветает за окном.

Он замолчал, и в комнате снова повисла тишина.

– Ладно, пошел я, – обыденно сказал Бабкин, сунув руки в карманы. – Завтра зайду, поговорим. Спокойной ночи.

Глава 11

Макар намазал мягкую булку маслом, щедро повозил сверху ложкой с медом и подставил под бутерброд блюдечко – мед крупными восковыми каплями уже начал стекать на скатерть. Дарья Олеговна заваривала чай, приговаривая при этом, что пить пакетированный – только здоровье портить, потому как делают его из опилок.

– А опилки откуда берут? – косясь в ее сторону, спросил Бабкин, удивительно молчаливый с утра.

– Так с лесопилки же, – не задумываясь, объяснила тетушка. – В мешки собирают, потом в пакетики распихивают, подкрашивают чем придется – и пожалуйста: пейте, граждане, на здоровье! Нет уж, мне свое здоровье дорого, а ваше и подавно.

Она заглянула под запотевшую крышечку фарфорового чайника и удовлетворенно кивнула:

– Ну вот, заварился.

Дарья Олеговна разлила чай по чашкам, и от них немедленно начал подниматься пар с запахом сосновых иголок, мяты и еще каких-то знакомых растений, которые Макар никак не мог вспомнить.

– Молочка не подлить? – обеспокоилась тетушка, взглянув на племянника. – Сережа, ты не заболел, случаем? Что-то больно вид у тебя… бледный.

Макар глянул на Бабкина и скорчил рожу: вид у того был цветущий, а загорелая физиономия могла показаться бледной только по сравнению с занзибарскими неграми.

– Да все нормально, – отозвался Бабкин, размешивая сахар. – Просто задумался я.

– Думаешь, с чего начать? – понимающе спросил Макар и зачерпнул вторую ложку меда. Эта порция отправилась в чай, и теперь Макар тоже болтал ложечкой в чашке, отчего та тоненько позвякивала. – Я бы на твоем месте сначала с оперативниками поговорил. Со свидетелем, конечно, не надо, ты и сам понимаешь.

Бабкин резко затормозил ложечку, отчего чай слегка выплеснулся на скатерть. Макар продолжал помешивать своей, хотя мед давно растворился.