Темная сторона души

– Показания? – переспросила Ирина. И неожиданно вмиг прозрела.

Копушин, с нетерпением ожидавший, когда же она разревется, с некоторым удивлением заметил, что из бледной девчонка на глазах стала красной – покраснели щеки, шея и даже длинные худые руки. Нижнюю губу она прикусила так, что стали видны мелкие беличьи зубки, а в глазах вспыхнула ярость. Быстро шагнув навстречу Родиону, отчего ему пришлось податься назад, девица прошипела:

– Значит, это вы папу заложили, да? Все из-за вас!

– Милая, остыньте, – высокомерно посоветовал Копушин. – Я всего лишь засвидетельствовал истину, не более.

– А сюда зачем пришли? – Она не сбавляла тона, что оказалось для Родиона совершенно неожиданным. Поразительно, сколько агрессии! – Что вам от нас понадобилось?

– Хотел выразить свое сочувствие, узнать, как дела с господином Егоровым. Я же вам объяснил!

– Не нужно нам ваше сочувствие! И не притворяйтесь, что вы нам добра желаете! Все вы врете!

Неожиданно она схватила Копушина за грудки и с силой, удивительной в такой худой и невысокой девчонке, тряхнула его так, что он чуть не грохнулся на землю. В другой момент Родион первым посмеялся бы над такой стычкой, но сейчас ему было не до смеха: мелкая истеричка чуть не порвала его футболку, одну из самых любимых.

– Сдурела?! – крикнул он, отшатываясь и пытаясь отцепить руки девицы. – Отпусти, я тебе сказал!

Послышался неприятный треск, и по ткани-таки побежала дорожка затяжки.

Девица и впрямь отпустила его, будто послушавшись, но в следующую секунду влепила Родиону такую оплеуху, что у того загудело в ушах.

– Вот тебе! – выкрикнула она, воинственно наступая на Копушина. – Сейчас еще получишь! Попробуй только к нам снова прийти, понял?!

Ошеломленный ее яростью, Родион выскочил за калитку, но девица не отставала:

– Уходи отсюда, сказали тебе! Уходи!

Копушин сделал два шага в сторону, но внезапно опомнился. Да кто она такая, чтобы посметь дать пощечину ему, Родиону?! И еще орет, как помешанная… Нет уж, милая, раз ты начала первая, то получишь по полной программе, пеняй на себя!

Ирина, налетавшая на незваного гостя, словно наседка, защищающая цыплят, увидела, что парень оборачивается, а на лице его совсем не то выражение, что десять секунд назад. Только что морда была растерянная, даже обиженная, а сейчас стала… Ирина не могла подобрать слово, но ей стало не по себе. Жестокая, вот какая. И глаза словно ушли еще глубже под брови, так глубоко, что и цвета-то не разобрать. С тихим свистом втянув в себя воздух, он двинулся на нее, и девочке первый раз за все время разговора с ним стало страшно.

– Молодой человек! – послышался суровый голос, и Копушин остановился.

От соседнего дома к ним быстро шла пожилая женщина – прямая, с жестким, напряженным лицом.

– Молодой человек, что происходит? – властно спросила она, бросив взгляд на Ирину.

Но Копушин после только что пережитого унижения не собирался сдаваться.

– А это, собственно, не ваше дело, уважаемая, – наклонив голову и улыбнувшись краешком губ, процедил он. – Я разговариваю с дочерью человека, которого скоро посадят за убийство. – Ирина отчаянно замотала головой, и Копушин вновь испытал удовлетворение. – Вы что-то имеете против?

Женщина молчала, оценивающе разглядывая Родиона. Наконец проговорила сухо:

– Уходите, оставьте девочку в покое. Как вам не стыдно!

– Сами уходите, – жестко ответил Родион, решив дожать до конца. – И не вмешивайтесь не в свое дело.

По лицу женщины было видно, что так с ней давно никто не разговаривал. «И твои реакции изучим», – усмехнулся про себя Родион. Но, видимо, день для изучения реакций выдался сегодня неудачный. Девчонка вдруг заметила кого-то за его спиной, и глаза ее расширились в радостном узнавании.

– Степан Андреевич! – вскрикнула она, быстро проскочила мимо Родиона и схватила за руку коренастого мужика простоватого вида, лет сорока пяти, загорелого, одетого слишком тепло для такой погоды и довольно нелепо – в спортивные штаны и куртку на голое тело.

Раньше Копушин этого типа не видел, но времени на размышления ему не оставили: девчонка неожиданно разревелась, уткнувшись в засаленную куртку субъекта.

– Ты что, Иринка? – испуганно спросил мужик, наклоняясь к ней. – Кто обидел? Ударилась?

– Вот он! – оборачивая к Родиону красное, залитое слезами лицо, мстительно проговорила та. – Это он сказал, что папу видел, а теперь к нам пришел, чтобы посмеяться! Он меня обидел, Степан Андреевич!