Темная сторона души

– Не обращайте внимания… то есть не обращай, – попросила она, стараясь переключить мысли на что-нибудь другое с той веселой похабщины, которая ей представилась. – Это у меня профессиональный дефект: некоторые ситуации я начинаю как бы записывать в голове. Ну, проговаривать мысленно словами. Потом оно всплывает, когда я сценарий начинаю писать, – покривила она душой.

Бабкин смотрел на ее раскрасневшееся лицо и понимал, что нужно немедленно начать говорить о расследовании, но в голову приходило совершенно другое. Глаза у Маши были спросонья слегка раскосые, а губы припухлые. И никакой косметики на лице. Ему это очень понравилось, потому что можно не бояться смазать липкую помаду, чего всегда так боялась его бывшая жена, и можно…

– Завтракать с нами будешь? – перебила Маша его мысли. – Я творожники испеку.

– Нет, спасибо, – покачал он головой. – Я, собственно…

Что «собственно», он не успел договорить, потому что послышался звук открываемой двери, и сонный голос громко сказал с крыльца:

– Мам, я есть хочу! А с кем ты там разговариваешь?

– Ладно, я пойду, – торопливо сказал Бабкин и двинулся к калитке. – Вечером увидимся. Да, как там Вероника? – вспомнил он.

Маша немного подумала, прежде чем ответить.

– Плохо, – честно сказала она в конце концов. – Только из-за детей держится.

Сергей понимающе кивнул и скрылся за углом дома.

Поговорив с экспертом, Забелин нажал «отбой» и сразу набрал новый номер.

– Валера? – спросил он. – Слышь, Валер, ты еще не в Игошине? Когда доедешь, зайди к Егоровым и скажи, что они могут забирать тело из морга.

Валера начал говорить про экспертизу, и Забелин раздраженно отозвался:

– Да чего там ее делать, ту экспертизу? Готова она, сказано тебе. И так все понятно. Да, как и говорили, задушили ее. В общем, все понял? Выполняй.

Вероника никак не могла сосредоточиться. Последние два дня она начинала одно дело за другим и тут же бросала. Большой поддержкой оказалась Ирина, и Вероника была очень благодарна дочери – та взяла на себя Димку, и вместе с Костей они развлекали его, как могли. «Боже мой, у нее же скоро экзамены! – в ужасе вспомнила Вероника. – Это невозможно!»

Она не уточняла, что именно невозможно, потому что невозможным было все: и страшная смерть матери, и арест Мити, и все ее терзания и сомнения, из-за которых она не могла заснуть ночью. Снова подумала: «Как там Митенька, бедный?» – и опять чуть не расплакалась, но вовремя взяла себя в руки. Навстречу по тропинке шла Маша, и предстояло обсудить с ней очередную проблему.

– Вероника, здесь и думать не о чем, – недоуменно сказала Маша, выслушав ее. – Поезжай в город, похоронишь… – она чуть было не сказала «маму», но спохватилась и исправилась: – Похоронишь Юлию Михайловну, через два дня вернешься.

– Ты думаешь, мне хватит двух дней? – Вероника никогда не занималась похоронами и даже представить не могла, что ей предстоит делать.

– Конечно, – кивнула Маша, беря подругу под руку. От прикосновения ее крепкой руки Вероника почувствовала себя немного лучше. – Позвонишь в похоронную контору, телефон узнаешь в справочной, дальше они сами все расскажут. Денег я тебе дам.

– Не надо… – слабо запротестовала Вероника, но Маша даже слушать ничего не стала, понимая, что с деньгами у Егоровых сейчас туго.

– За детей не беспокойся, – продолжала Маша, – за Димкой я присмотрю, а Ирина у тебя совсем взрослая, поможет мне.

Она остановилась и с тревогой взглянула на бледное, за последние два дня ставшее каким-то остреньким, мышиным лицо подруги.

– Вероника, может быть, мне похоронами заняться? – предложила она, чуть подумав. – А ты останешься здесь…

Но та решительно покачала головой:

– Нет, Машенька. Спасибо тебе большое, милая моя, но это я должна сделать сама.

Маша не стала настаивать, и уже через полтора часа Вероника, собравшись и дав последние наставления детям, шла к автобусной остановке. Опаздывать не стоило – следующий автобус шел только вечером.

Оперативники приехали к обеду, когда уставший от бессмысленного и бесполезного ожидания Бабкин готов был лезть на стену. Но, увидев двух парней, вылезающих из машины, сразу воспрял духом. Младший выглядел серьезным, сосредоточенным, соваться к нему с расспросами, наверное, пустое дело, а вот старший Бабкину понравился – без лишнего гонора, взгляд спокойный, походка уверенная. Сергей считал, что по походке можно сказать о человеке больше, чем по его лицу. Не о каждом человеке, понятно, только о мужчине. Женщины – существа на каблуках, а каблуки искажают впечатление.