Мешок с костями

Ужас, написанный на лице Мэтти, превратил ее в двенадцатилетнюю девочку-подростка.

— Майка и Киры? О чем вы?

— Если мы загоним их в угол, они попытаются вырваться, обвинив Майка в растлении несовершеннолетней.

— Это нелепо, — вырвалось у Мэри. — И если мой свекор решится на такую мерзость… Джон кивнул:

— Да, тогда нам придется наносить ответный удар. Газеты тут же подхватят эту историю, не отстанет и телевидение. И тогда — да поможет нам Бог. Нам ничего этого не нужно, поэтому мы постараемся избежать такого развития событий. Если взрослым будет тяжело все это пережить, то что уж говорить о ребенке. Ему эта трагедия будет аукаться всю жизнь.

Он наклонился, поцеловал Мэтти в щеку.

— Мне очень жаль, — в голосе звучало искреннее сочувствие, — но дела об опеке, к сожалению, в большинстве своем проходят именно по такому сценарию.

— Спасибо, что предупредили. Просто… я и представить себе не могла, что люди способны на такую чудовищную ложь, если не видят другого способа добиться своего…

— Тогда позвольте предупредить еще вот о чем. — Лицо Джона сделалось суровым. — Наш противник очень богат, а основания для иска у него, мягко говоря, хлипкие. Это гремучая смесь.

Я повернулся к Мэтти.

— Вы все еще волнуетесь из-за Ки? Вам кажется, что ей угрожает опасность?

Я видел, что у нее есть желание уйти от ответа (такие уж мы, янки, не любим признаваться в собственных слабостях), но здравый смысл возобладал. Мэтти решила, что в данной ситуации не вправе позволить себе скрытность.

— Да. Но это лишь ощущение, ничего больше.

Джон хмурился. Видимо, и ему пришла в голову мысль, что Дивоур может добиться желаемого, прибегнув к внесудебным методам.

— Приглядывайте за ней. Интуицию я уважаю. Ваши опасения базируются на чем-то конкретном?

— Нет, — ответила Мэтти, быстрым взглядом предупреждая меня: держи рот на замке. — Пожалуй, что нет. — Она открыла дверцу «скаута» и бросила на пассажирское сиденье бумажный пакет с «Туинкиз» — все-таки решила взять печенье с собой. Потом повернулась ко мне и Джону, по глазам чувствовалось, что она сердится. — Не уверена, что смогу последовать вашему совету. Я работаю пять дней в неделю, а в августе, когда мы будем переводить на микрофиши новые поступления, придется работать шесть. Днем Ки в Летней библейской школе, потом до вечера — с Арлен Каллум. Я вижу ее только по утрам. Остальное время она с другими людьми.

— Я мог бы найти вам няню, — предложил я, подумав, что няня обойдется мне куда дешевле Джона Сторроу.

— Нет — ответили они в унисон, переглянулись и рассмеялись. Но даже смеясь Мэтти оставалась печальной и несчастной.

— Мы не можем давать такой козырь Дарджину или адвокатам Дивоура, — добавил Джон. — Узнать, кто платит мне, — это одно. А вот установить, кто оплачивает няню, — пара пустяков.

— Кроме того, я и так перед вами в долгу, — присоединилась к нему Мэтти. — В большом долгу, из-за которого я не могу спокойно спать. И я не собираюсь влезать в новые долги. Не нужна мне эта головная боль. — Она запрыгнула в «скаут» и захлопнула дверцу.

Я оперся рукой о стойку. Теперь мы сравнялись в росте и наши глаза находились на одном уровне.

— Мэтти, деньги мне тратить решительно не на что. Честное слово.

— Когда речь идет о гонораре Джона, я согласна. Потому что Джон трудится ради Ки. — Она протянула руку, сжала мою. — А ради себя я не возьму и цента. Понимаете?

— Да. Но вы должны сказать вашей сиделке и руководству Летней школы, что вам грозит судебный процесс об опеке, и без вашего разрешения они не должны отпускать Киру — ни с кем и никуда.

Мэтти улыбнулась:

— Уже сказала. По совету Джона. Оставайтесь на связи, Майк. — Она оторвала мою руку от стойки, чмокнула и уехала.

— И что вы по этому поводу думаете? — спросил я Джона, провожая взглядом сизый шлейф, протянувшийся за «скаутом», который уже въезжал на новый мост Праути, чтобы потом свернуть на Замковую улицу, ведущую к Шестьдесят восьмому шоссе.

— Я думаю, ей повезло, потому что у нее есть щедрый благодетель и ловкий адвокат. — Джон помолчал и добавил:

— Но вот что я вам скажу. Почему-то не кажется она мне везунчиком. У меня такое чувство… Ну, не знаю…

— Она словно окутана невидимым облаком.

— Возможно. Есть что-то такое. — Он провел рукой по волосам. — Просто я чувствую в ней какую-то обреченность.

Я знал, что он хотел этим сказать… только мои чувства к ней были сильнее. Мне хотелось лежать с ней в одной постели, невзирая на последствия. Ощущать на себе ее руки. Вдыхать аромат ее тела, волос. И чтобы она прижималась губами к моему уху и шептала: «Делай со мной что хочешь. Все, что хочешь».