Четыре сезона

– М-да… – хмыкнул Крис.

– Идем же, – нетерпеливо сказал Тедди. – Ну, что вы встали?

Он первый быстрым шагом двинулся по шпалам меж сверкающих на солнце рельсов.

– Постойте-ка, ребята, – с некоторым смущением проговорил Верн. -Никто не знает, во сколько должен тут пройти ближайший поезд?

Все пожали плечами.

– Есть еще мост на шоссе… – предложил я.

– Ты что, очумел? – заорал Тедди. – Он отсюда в пяти милях по течению, и столько же придется отмахать в обратную сторону…

Так мы на тот берег дотемна не попадем, а здесь мы перейдем реку минут за десять!

– Ну, а если поезд? – проронил Верн, избегая встречаться взглядом с Тедди.

– Если бы да кабы… – презрительно сплюнул Тедди и вдруг проделал трюк: ухватился за одну из шпал и спрыгнул вниз, повиснув в воздухе, почти касаясь своими кроссовками земли, после чего в одно мгновение взлетел обратно и отряхнув ладони, насмешливо взглянул на Верна. – Видишь, всего-то и долов, если поезд вдруг появится, так и сделаем, и все будет о'кей! От одной мысли, что придется так висеть в пятидесяти футах над поверхностью воды, а над головой будет в это время мчаться тяжелый состав, быть может, разбрасывая из-под колес искры в волосы и за шиворот, меня пробрала дрожь.

– А если пройдет поезд вагонов в двести? – Крис покрутил пальцем у виска. – Ты предлагаешь провисеть вот так минут пять, а может, и все десять?!

– Что, струсили? – заорал Тедди.

– Да нет, – ухмыльнулся Крис, – что ты распетушился? Просто лучше предусмотреть любые варианты.

– Ну так валяйте, чешите в обход! – противно загундосил Тедди. – Так и быть, подожду вас, может, и посплю часок-другой.

– Один поезд уже прошел, – принялся рассуждать я, – а ходят они в Харлоу не так уж и часто: может, один-два в день. – Я поддел кроссовкой пучок травы, проросший между шпал. – А вот на дороге между Касл-Роком и Льюистоном, где движение интенсивное, никакой травы не растет…

– Да-да, вот видите?! – победно вскричал Тедди, обрадовавшись неожиданной поддержке.

– И тем не менее, всякое может случиться, – вылил я на него ушат воды.

– Вот именно, – сказал Крис. Глаза его внезапно заблестели, смотрел он только на меня. – Ну, что, Лашанс, рискнем?

– Рискнем, пожалуй.

– О'кей, – заключил Крис, оглядывая Тедди и Верна. – Может, кто-нибудь откажется?

– НЕТ! – заорал Тедди, довольный.

Откашлявшись, Верн тоже выдавил из себя «нет», но его улыбка выглядела при этом довольно жалко.

– О'кей, – повторил Крис, однако все мы, даже Тедди, продолжали колебаться, меряя взглядом железнодорожную колею. Опустившись на колени, я пощупал рельс и тут же отдернул руку, таким он был горячим. Все же я выяснил, что хотел: рельс не дрожал, значит, поезда поблизости не было.

– О'кей, – повторил я вслед за Крисом, но как только я это произнес, в желудке у меня возникло довольно неприятное ощущение, а сердце вдруг заколотилось.

Крис двинулся по рельсам первым, за ним Тедди, еще дальше Верн, а мне выпала роль замыкающего. Ступать приходилось по шпалам, а значит, нужно было постоянно смотреть под ноги: расплатой за один неверный шаг могла быть сломанная щиколотка – в лучшем случае. Смотреть же вниз, находясь на такой высоте, сами понимаете, не здорово…

Насыпь осталась позади, и с каждым следующим шагом во мне укреплялось чувство, что мы совершаем самоубийственную глупость. Прибрежные камни внизу сменились водой. Крис с Тедди уже почти достигли середины, чуть позади них осторожно двигался Верн, пристально глядя под ноги и на всякий случай балансируя руками. Я оглянулся. Все, тот берег был уже слишком далеко. Оставался один путь – вперед, и не только из-за поезда. Повернув назад, я прослыл бы трусом на всю оставшуюся жизнь.

Ну, ладно, вперед так вперед… От неотрывного взгляда на бесконечную череду шпал и сверкающую в промежутках между ними воду меня слегка затошнило. С каждым новым шагом у меня возникало ощущение, что вот сейчас нога провалится в пустоту, хоть я и был уверен, что ступаю правильно. Вообще все чувства вдруг необычайно обострились. В голове заиграл какой-то полоумный оркестр, сердце колотилось, кровь стучала в ушах, суставы и сухожилия поскрипывали, а обертоном к этой какофонии служил плеск воды в реке, стрекот цикад и отдаленный собачий лай. Наверное, это Чоппер брешет, подумалось мне.

От напряжения мышцы ног подрагивали. Не лучше ли (а может, даже и быстрее) продолжить путь на четвереньках? Хотя, ясное дело, ни я, ни кто-то другой из нас не отважился бы на это: «рожденный ползать летать не может» было одним из основных принципов «Евангелия от Голливуда». С пеленок мы усвоили, что настоящие мужчины несгибаемы в прямом и переносном смысле, что суставы с сухожилиями могут скрипеть лить из-за притока адреналина в кровь, а мускулы подрагивают по той же причине. Что ж, так тому и быть.