Шаг к звездам

Покорно взяв сосуды для воды, они цепочкой потянулись к берегу, некоторое время пробыли там, для видимости зачерпнув мутной, непригодной для питья жидкости, и вернулись назад.

Караван к тому моменту уже полностью перегрузился на мулов, джипы загнали внутрь руин через широкий пролом в стене, и теперь боевики расположились в тени полуразрушенного здания, ожидая наступления сумерек. Двое подростков, помогавших вьючить груз, получили свою мзду и исчезли, женщины, ходившие к берегу о чем-то поговорили с командовавшим погрузкой низкорослым афганцем и спокойно вернулись к своим делам.

Рутина… – подумал Антон, опуская электронный бинокль. Сонная жизнь, грязные полуголые дети, подростки в рваном камуфляже, незамысловатая смена дорогих машин на вьючных животных – все это, в сравнении с привычными Извалову картинами современного мира, производило определенное впечатление.

Здесь оканчивается цивилизация… – думалось ему. Вряд ли быт этих людей радикально менялся на протяжении последних столетий, а ведь на земле оставалось немало подобных мест, где время застыло, словно муха попавшая в сироп. Конечно, они не могли полностью оградить себя от воздействия стремительно развивающейся техногенной цивилизации, но дети, выросшие тут, не понимали ее, равнодушно пользуясь лишь некоторыми плодами высоких технологий.

Мир раскололся, – подобная мысль все настойчивее стучалась в сознание Антона. Он не испытывал острой жалости к жителям кишлака, но и презрения, ненависти так же не было в его душе. Они не умели жить иначе, и на примере этого убогого местечка становилось ясно, – цивилизацию в любом случае ожидают серьезные потрясения. Люди на протяжении бурного двадцатого столетия стремительно отдалялись друг от друга, расслаиваясь уже не только на богатых и бедных, – этот критерий видимо отыграл свою роль и вскоре должен исчезнуть, теперь наступал черед иных градаций, которым будет подвержены уже не отдельные прослойки обществ, а целые народы.

Кто-то стремительно уходит вперед по пути прогресса, а кто-то остается в прошлом, пропасть, поначалу похожая на трещину, постепенно становиться неодолимой. Примером тому мог служить Алим, получивший качественное образование, но его мировоззрение не изменилось, он впитал знания и направил их в разрушительное русло, стремясь уничтожить ту часть цивилизации, которая казалась ему надменной, непонятной, преследующей неправильные цели…

Начинать надо отсюда, с хибар и лачуг, с американских трущоб и питерских подвалов, детей нужно воспитывать в чистоте, сеять в их разум зерна интеллекта, иначе мир рухнет, огромное количество людей попросту не сможет шагнуть на новую ступень развития и отвергнет ее…

Мысль была здравой, но Антон не мог отделаться от ощущения, что она запоздала как минимум на пол века…

А ведь и я мог остаться таким: озлобленным, равнодушным, не приемлющим прогресс, стоило вспомнить ту пустоту, что царила в душе да жалкое полупьяное существование, которое он влачил в ветхом общежитии…

Значит, все-таки есть судьба, которая явилась к нему с тем памятным появлением Сергея Давыдова? Он просто выдернул тонущий рассудок Антона из трясины, а сам не успел выбраться, не смог… Выходит, прежде чем создавать искусственный разум, лететь к звездам, нужно остановиться, оглянуться назад и увидеть, что мир уже треснул и огромная часть человечества осталась по другую сторону стремительно расширяющейся пропасти?…

Ночь подкралась незаметно.

По другую сторону реки, на таджикском берегу, в стрелковой ячейке у прибора ночного видения примостились двое людей в камуфляжной форме: один, бородатый и широкоплечий, курил, привалившись спиной к укрепляющий стенку окопа, почерневшей от времени «плетенке», второй, отхлебывая из обтянутой брезентом фляжки, равнодушно смотрел на мутные воды Пянджа…

– Сержант, почему тебя зовут «вечным дембилем»? – Внезапно спросил он, покосившись на бородатого напарника.

Тот ответил не сразу. Затянулся, пряча огонек сигареты в согнутой ладони, потом погасил окурок о треногу крупнокалиберного пулемета, и только тогда произнес:

– Домой никак не уеду, вот почему.

– А зачем не уедешь? – Бесхитростно переспросил Мурзоев.

Наступила пауза, в которой опять зазвенела тишина.

– А кто вас, раздолбаев, здесь строить будет? – Наконец резонно ответил сержант Щеглов. Встав с корточек, он приник к прибору, и в этот миг, далеко у горизонта вдруг вспыхнуло и погасло беззвучное зарево, потом еще, еще…