Интендант третьего ранга

— Вы не почувствуете вкуса коньяка, Эрвин!

— Зато желудок останется цел! — сказал Краузе. — После визита к Кернеру он болел неделю. Прозит!

— Да! — сказал Ланге, смакуя коньяк. — Отсутствие Кернера сказывается на рационе. Он привозил вкусные вещи!

— Вот почему его защищаете! — засмеялся Краузе. — Любите поесть!

— У меня нет язвы!

— Уговорили! Дам Клаусу десяток солдат, пусть проедет по ближним деревням. Раз там нет диверсантов…

— Спасибо, Эрвин! — склонил голову Ланге. — Чтоб я делал без вас? Рождество на носу. Пусть это день рождения бога, в которого я не верую, но традиция есть традиция, а мы немцы сильны тем, что их придерживаемся…

19

Крайнев не подозревал, какие тучи сгущаются над его головой. Вновь оказавшись на лесной дороге за Кривичами, он направился в Долгий Мох — проситься на постой к Нестеровичам. Шел с сомнением: принять-то его примут, Семен и Настя — люди хорошие, но выйдет неловко — уходил к жене и надолго, а возвращается спустя два месяца, как побитый пес. Вышло проще, чем он предполагал. Нестеровичи встретили его приветливо, все страхи мгновенно забылись. Чтоб не думать о Соне, Крайнев набросился на работу. Зимой ее было не много, но Крайнев искал. Вдвоем с Семеном они валили лес, пилили и кололи дрова, возили сено из стожков, чинили крышу… Крайнев даже подрядился носить воду из колодца, хотя Настя протестовала — занятие считалось женским. Однако Крайнев не мог видеть, как она гнется под тяжестью двух ведер. Он пытался даже чистить картошку и мыть посуду, но Настя это решительно пресекла. Однажды она застала его пришивающим пуговицу к рубашке и едва не расплакалась:

— Зачем ты меня унижаешь?

— Привык у себя, — пытался объяснить Крайнев. — Живу один.

— Сам стираешь, убираешь, готовишь? — удивилась Настя. — Разве нельзя попросить какую-нибудь женщину?

— Повадится — не выгонишь! — подмигнул Крайнев.

Настя засмеялась, недоразумение было исчерпано. Больше он не брался за «женскую» работу, мужской хватало. За день он уставал так, что с наслаждением валился в постель и спал крепко, без снов. Настя не делала попыток сблизиться, с ней у Крайнева установились ровные дружеские отношения, чему он был чрезвычайно рад. С появлением в Кривичах Гольдберга Настя перестала работать в фельдшерском пункте, теперь они много времени проводили вместе.

Дом у Семена был небольшой, куда меньше квартиры Крайнева, трем взрослым людям в нем казалось тесновато. Семен спал на печи, Настя — на кровати за ширмой, Крайнев ютился на широкой лавке под окном. Чувствовал он себя неловко — казалось, что стесняет хозяев. Месяц-другой пожить — это куда ни шло, но чтоб надолго? Можно перебраться в кривичскую контору, там места хватает. Но там Соня и Гольдберг, видеть их Крайневу не хотелось. Он решился рассказать о своих сомнениях Насте.

— Что ты? — испугалась она. — Нас тут шестеро жило, всем места хватало! Братики такие хорошие были, я их любила…

Настя всхлипнула, и Крайнев, не удержавшись, погладил ее по голове. Настя ткнулась лицом ему в грудь, Крайнев, поглаживая ее по спине, дал ей выплакаться. После этого разговора Крайнев решил, что будет считать Настю младшей сестрой, она, похоже, это поняла и приняла.

В сарае Семена Крайнев обнаружил несколько фильтрующих коробок для противогаза. Их подобрали на поле боя с остальной амуницией. Одежду, обувь, ремни давно разобрали бойцы Саломатина, резиновые маски растащили запасливые крестьяне; коробки валялись без дела. Крайнев предложил использовать их для очистки самогона — внутри коробок имелся замечательный угольный фильтр. Попробовали.

— Слеза! — оценил Семен, отхлебнув из стакана. — Лучше казенной водки…

Несколько дней фильтровали запасы Нестеровича. Они, к удивлению Крайнева, оказались значительными.

— Зачем столько? — поинтересовался он, таща в кладовую очередную бутыль.

— Рождество, Крещение, Масленица… — стал перечислять Семен. — А там, вдруг и свадьба. Плохой хозяин самогон у людей занимает, у хорошего должен быть свой…

Новый, 1942 год, пришел незаметно — в деревне не было привычки отмечать этот праздник. Перед Рождеством Семен привез из Города Валентину Гавриловну. Они замечательно веселились: катались на санях, ходили в гости, пили, пели, танцевали… С поздравлениями и подарками приезжал Саломатин: Крайневу он преподнес великолепный немецкий кинжал с эмблемой «SS» на рукояти, Семену — трофейные сапоги, Насте и Валентине Гавриловне — по платочку. Крайнев в ответ вытащил новенькую суконную гимнастерку с тремя эмалевыми кубиками в петлицах, приобретенную в Москве через сайт реконструкторов. Гимнастерка обошлась недешево, но подарок того стоил: Саломатин едва не прыгал от радости. Его старая форма распалась от ветхости, и командир партизанского отряда ходил в мундире немецкого танкиста. Уезжая, Валентина троекратно расцеловалась с Крайневым и шепнула на ухо: