Первый Мир

Ее рука внезапно наткнулась на что-то мягкое.

Под пальцами ощущалась одежда, затем ладонь Ники скользнула выше, неожиданно коснулась верхнего края бронежилета из нановолокна, еще движение – и под пальцами оказался подбородок, губы, – она осязала черты лица лежащего рядом с ней человека, пока фрагменты ощущений не сложились в осознанный мысленный вскрик: Гюнтер!..

Он не подавал признаков жизни.

Ника с ужасом осязала рану, ее дрожащие пальцы касались лба Гюнтера, в душе зарождалось отчаяние.

Пронзительные, сильные, не замутненные многими человеческими условностями и предрассудками чувства с новой силой полыхнули в ее душе: если горе, то безмерное, если любовь, то сжигающая, если отчаяние, то бездонное...

Закрыв его своим телом, Ника застыла без движения, словно ее покинули силы.

Она пришла сюда убивать, но действие навязанных программ терминировалось под напором чувств. Еще в тот миг, когда Ника, глядя через прицел на свою жертву, узнала появившегося рядом со Столетовым Гюнтера, стало ясно: любой приказ уже не имеет значения, ее повзрослевший рассудок вмиг взломал границы дозволенного, вырвался за узкие рамки инструкций, и стало не важно, чего от нее хотят...

Ника помнила, как попала сюда, ее освободившийся рассудок читал открывшуюся память, ей стало тепло и горько: действие сторонних программ завершилось, сильнейшее из человеческих чувств, вспыхнувшее, как пожар, в сознании способного чувствовать искусственного интеллекта освободило ее, образ Гюнтера стал ключом, открывшим дверь, ведущую на свободу, теперь она принадлежала только себе самой, но что толку в обретенной независимости?

Что же мне делать?

Дрожащие пальцы вновь коснулись его ран.

Микросканеры, отследив повреждения, вынесли страшный вердикт:

ОН ПОГИБ...

Энергетическая активность – ноль.

Она отчетливо «видела» поврежденные пулями нейрочипы, разбитый сканирующий комплекс, превращенный в крошево центральный узел сервоприводов, управляющий сокращением искусственных лайкороновых мышц.

Кибернетику и кинематику можно восстановить.

Но он уже не будет ее Гюнтером: информация с разбитых нейромодулей утеряна, его личность вновь раздроблена на тысячи фрагментов...

Как горько и больно...

Стать свободной, потянуться к своему счастью и потерять его...

Ника едва не взвыла. Ее немой крик трансформировался в едва слышный, прерывистый шепот:

– Прости меня, Гюнтер... Но я должна...

Из указательного пальца ее правой руки, пройдя сквозь кожу, выдвинулся иглообразный контакт.

Еще секунда, и точное движение соединило разум Ники с блоками долгосрочной памяти Гюнтера.

Она читала не личность, но воспоминания, копировала архивированные файлы, снимала всю доступную информацию с уцелевших кибернетических компонентов ядра, пробуждая, мотивируя свою собственную память.

Обмен данными завершился.

Нужно было уходить, искать укрытие, но она не могла оставить Гюнтера распростертым в пыли под прямым воздействием губительных энергий.

– Я вернусь... – горько шептала она, на ощупь собирая небольшие обломки древнего сооружения, пока над телом Шрейба не образовался холмик. – Я вернусь за тобой...

Не было сил на прощание.

Ей казалось, будто она своими руками похоронила все светлое, что едва забрезжило в ее душе.

Считав память Шрейба, она узнала многое, о чем не успел или не захотел сказать ей Гюнтер, щадя едва народившееся самосознание.

Она действительно некоторое время назад, на протяжении года, играла роль Ольги Наумовой.

Навязанная извне, имплантированная память, разбуженная сейчас, сливалась в ее душе с надрывной болью осознания собственных поступков, совершенных под воздействием внешних команд.

Я должна найти способ вернуть Гюнтера к жизни...

Но прежде – вытравить в себе все, что способствовало вторжению чуждой воли, что обеспечивало прием и доминирование внешних команд.

Мучительное самотестирование.

Словно операция, проводимая без наркоза, – с трудом встав, она сделала первый неуверенный шаг по направлению древнего портала, ведущего на соседнюю планету системы.

Там есть укрытия. Там ее не достанут поисковые группы...

Шаг за шагом она приближалась к цели, уже не думая ни о чем, кроме поглотившего разум отчаяния, жгучего, неодолимого желания не мести, но воздаяния.

Мучительные внутренние процессы походили на выжигание каленым железом всего, что несло возможность дистанционного доступа к ядру системы. Ника отключала программные модули, оставляя нетронутыми нейросети, меняла конфигурацию соединений, вводила пароли и ограничения, одновременно углубляясь в расшифровку данных, скопированных с информационных носителей Гюнтера.