Знак Истинного Пути

— Смотри-ка… ты все не умираешь… — донесся до него шепот. — Правильно, дьявол — он живучий. Живучий…

Данила почувствовал, как его переворачивают на спину, как горячая рука хватает его за подбородок и тянет зачем-то вверх.

Мужчина перекрестился рукой с ножом, глядя на солнце за окном.

— Господи, прости, — прошептал он. — Не могу больше… Прости.

Потом наклонился и резко провел ножом по горлу Данилы.

Глава 15

— Эдуард, откуда он взялся? Вы его знали? — спросил Макар, глядя на Эдика.

Они сидели после похорон в гостиной. Все зеркала в доме были занавешены, цветы убраны, но здесь, в гостиной, не было ни зеркал, ни пустых ваз, и на секунду можно было представить, что ничего не случилось за последний месяц. Что в массивном кресле сейчас появится Игорь Сергеевич Бобров, а на диван присядет, исключительно прямо держа спину, Евгения Генриховна. Но на диване сидели Наташа с Эдиком, держась за руки, а в креслах расположились Бабкин с Илюшиным. Алла Дмитриевна и ее супруг исчезли куда-то сразу после поминок, Мальчик Жора, как и Ольга Степановна, не появлялись даже на похоронах. Тимошу Наташа с утра отвела в садик, и сейчас во всем особняке были они одни.

— Так вы его знали?

Макар подумал, что Эдуард Гольц держится неплохо после такого удара, как смерть матери. Хотя еще вопрос, что его потрясло больше — то, что она погибла, или то, что похитила его сына. То есть не сына, а племянника. Хотя в тот момент вообще-то сына…

— Знал, — вздохнув, ответил Эдик. — Это очень давняя история. Когда-то у мамы была подруга, Ирина Волейчук, а у той был сын. Борис попал служить в Афганистан и вернулся оттуда… вернулся конченым человеком. Тетя Ира показывала его психиатрам, ему прописывали какие-то лекарства, но ничего не менялось. Она как-то раз говорила, когда была у нас в гостях, что Боря стал пустой внутри. Да, я хорошо запомнил, так и сказала — что он стал пустой внутри. Тетя Ира думала, что хуже уже быть ничего не может, но потом Борис сел на иглу, и у нее в доме начался кромешный ад. Вы представляете себе бывшего афганца, который стал наркоманом?

Макар с Сергеем синхронно кивнули — они представляли.

— Тетя Ира снова пыталась его лечить, и опять без всякого результата. Тогда подключилась мама — нашла хорошую клинику, оплатила лечение, и он вышел оттуда совершенно другим. Правда, тетю Иру предупредили: от всего предыдущего лечения — а Борис много по больницам лежал, и в психиатрической тоже — у него в голове произошли необратимые изменения. Честно говоря, я никаких изменений не заметил, он всегда был молчаливый и какой-то странный. Но он все стал воспринимать на веру. Однажды тетя Ира ему сказала, что он матери моей должен быть по гроб жизни обязан, — так он каждый раз, когда она приезжала, глаз с нее не спускал. Просто сидел молча, ничего не говорил — только смотрел. Но все, что мама просила, делал. Сразу же, как собачка. А через несколько лет тетя Ира заболела и умерла, причем очень быстро. Борис остался один, и тут выяснилось, что он один не может — нужно, чтобы его кто-то направлял. Понимаете? Он даже за квартиру по счетам не мог платить, да и нечем было. Тогда мама ему помогла: отправила в дом деревенский, который еще родителям тети Иры принадлежал, а квартиру его стала сдавать. Вот на те деньги он и жил. Я его не видел много лет и даже не знал, что мама с ним какие-то отношения поддерживает. Думал, он сам постепенно научился жить. Как выяснилось, ошибся. Что с ним будет?

— Не знаю, — пожал печами Макар. — Наверное, ничего хорошего.

— Но как вы поняли, что… — Эдик запнулся, потом справился с собой и продолжил: — Что Тима похитила мама?

Макар с Бабкиным переглянулись.

— Мы до последнего не были уверены, — признался Сергей. — Все стало окончательно понятно, только когда ваша мама бросилась к машине. Но вообще-то мы шли методом исключения. Степан Затрава не подходил — кстати, не он убил Илону, — и в любом случае от него пришли бы какие-то требования. Я подозревал жену вашего дяди…

— Аллу Дмитриевну, — подсказал Эдик.

— Да, ее. Или ее супруга. Но у них совершенно не было мотива, чтобы похищать ребенка.

— А у мамы был.

— Да, — подтвердил Бабкин, — у вашей мамы был. Правда, пока мы догадались, что это может быть мотивом, прошло слишком много времени. Она считала мальчика Знаком. И Знаком плохим.

— А я-то, наивный, думал, что мама даже начинает к Тиму привязываться, — горько усмехнулся Эдик.