Ледяной холод

Бристоль вытащил снимки зубов из конверта. Это были не большие снимки, как в морге, а маленькие рентгенограммы, которые выглядели незначительными по сравнению с мясистыми ручищами Бристоля. Когда он повесил их на экран, Джейн разглядела имя пациента на ярлычке.

АЙЛЗ, МАУРА.

"Эти снимки сделаны в течение последних трех лет", — отметил Бристоль. "И мы имеем достаточно, чтобы идентифицировать личность. Золотые коронки на нижних левом и правом коренных зубах. Здесь старый коренной канал…"

"Я делал снимки этого тела", — сказал Йошима. Он начал пересматривать рентгенограммы сожженного трупа. "Вот". Он прицепил снимок на экран, рядом с рентгенограммой зубов Мауры.

Все подошли поближе. С минуту царила тишина, пока их взгляды перескакивали вреред-назад между наборами снимков.

Затем Бристоль произнес: "Думаю, все предельно ясно". Он повернулся к Джейн. "Тело на этом столе не Мауры".

Свистящий выдох вырвался из легких Джейн. Йошима присел на столешницу, словно вдруг слишком ослабел, чтобы стоять самому.

"Если это тело Элейн Сэлинджер, — сказал Габриэль, — то у нас остается все тот же вопрос, что и прежде. Где Маура?"

Джейн достала мобильник и набрала номер.

После трех гудков голос ответил: "Детектив Квинен".

"Маура Айлз все еще числится пропавшей", — сказала она. "Мы возвращаемся в Вайоминг".

23

Мауру разбудил треск горящего дерева. Свет от костра танцевал на ее закрытых веках, и она чувствовала запах сладкой патоки и бекона, аромат свинины и бобов, идущий от костра. Хотя она лежала неподвижно, ее похититель понял, что та уже не спит. Его ботинки, скрипя, приблизились, а тень загородила огонь, когда он наклонился над ней.

"Лучше поешьте", — крякнул он и сунул ложку бобов в ее сторону.

Она отвернулась, почувствовав тошноту от запаха. "Почему ты это делаешь?" — прошептала она.

"Пытаюсь сохранить Вам жизнь".

"Там человек, в деревне. Ему нужно в больницу. Ты должен позволить мне помочь ему".

"Вы не сможете".

"Развяжи меня. Пожалуйста".

"Вы просто убежите". Он отказался от попыток силой накормить ее и засунул ложку себе в рот. Она взглянула на лицо, смотрящее на нее сверху. Свет костра позади него делал черты неразличимыми. Все, что она увидела — очертания головы, кажущейся пугающе огромной в капюшоне с меховой опушкой. Где-то в тени заскулила собака и заскребла когтями. Животное приблизилось, и она почуяла горячее дыхание, затем оно принялось облизывать ее лицо. Это был огромный пес, чей силуэт выглядел лохматым и похожим на волка, и хотя он казался дружелюбным, Маура отпрянула от него.

"Вы понравились Медведю. Большинство людей ему не нравится".

"Может быть, он говорит тебе, что со мной все в порядке", — сказала она. "И что ты должен отпустить меня".

"Еще не время". Он отвернулся и подсел к огню. Зачерпнув бобы из горшка, он закинул их в рот, словно испытывал дикий голод. Скрытый дымом, он выглядел, как какое-то первобытное существо на корточках в свете костра.

"Что ты имел в виду, когда сказал, что еще не время?" — спросила она.

Он продолжал есть, шумно прихлебывая из ложки, его внимание было полностью сосредоточено на набивании желудка. Он был животным, воняющим потом и дымом, цивилизованным не больше, чем его собака. Ее запястья были ободранными от завязанных веревок, а волосы спутались и кишели вшами. Несколько дней она хрипела и кашляла от дыма, который густой пеленой висел в их убежище. Она задыхается здесь, в то время как грязная тварь спокойно набивает пищей свой рот, не заботясь о том, жива она или умерла.

"Черт тебя побери", — произнесла она. "Отпусти. Меня. Немедленно".

Собака издала низкое рычание и села рядом с хозяином.

Фигура на корточках у костра медленно повернулась к ней, ее лицо было скрыто тенями, и это пугало Мауру еще больше — то, что она не может видеть его. Молча он полез в свой рюкзак. Когда она увидела, что тот достал, она замерла. Отражение костра блестело в лезвии и отбрасывало тенистую рябь на зубьях. Охотничий нож. Она видела на столе для вскрытий, что такой нож может сделать с человеческой плотью. Маура изучала разрезанную кожу, используя линейку для измерения ран, в которых были рассечены мышцы и сухожилия, а иногда и кости. Она смотрела на лезвие, занесенное над ней и сжалась, когда оно опустилось.

С резким щелчком он перерезал веревки вокруг ее запястий, а затем освободил лодыжки. Кровь прилила к ее рукам. Она отползла в сторону, забившись в темный угол. Там она сжалась, тяжело дыша, сердце колотилось от непривычной нагрузки. Несколько дней она была связана, и освобождалась только чтобы сходить по нужде в ведро. Теперь она чувствовала головокружение и слабость, казалось, их убежище качает, как корабль в открытом море.