Таня Гроттер и птица титанов

– Не могу! Там мясо!

– Оно ж вареное!

– А вдруг не до конца? Один раз капля крови на язык попадет – сорвусь.

– Тогда салатику?

Бугристый нос Теодора вновь приходил в движение, тестируя угрозы.

– Тоже не могу! Там свекла!

– Ну так что ж, что свекла?

– Она красная! Один раз что-то красное съем – сорвусь!

А вот от рюмочки спирта Теодор не отказался. У спирта, как он объяснил, два плюса. Во-первых, он медицинский, а следовательно, лечебный. Во-вторых, прозрачен как слеза и не содержит ничего красного.

Глоток спирта мгновенно преобразил сонного вампира. Его нос в одну минуту переменил четыре цвета. Вырвав из рук у Тарараха бутылку, Теодор налил себе еще.

После третьей рюмки завязавший вампир оттаял, проснулся и начал демонстрировать исключительную живость характера. Назвал Тарараха старым ящиком, захохотал и, придвинувшись к Зуби, произнес сложный двусмысленный комплимент, начавшийся с глаз и закончившийся ногами.

Зуби стерпела. Неправильно истолковав выражение ее лица, Теодор попытался погладить ее коленку. Оскорбленная Великая Зуби отвесила Теодору такую затрещину, что тот опрокинулся вместе со стулом. Он лежал на полу, закинув ноги на стул, и подвывал.

– Ой, беда! Ой, беда!

– Ты себе что-то сломал? – забеспокоился Тарарах.

– Хуже! Я прокусил себе губу!

– До крови? – разом переспросили Тарарах и Великая Зуби.

Теодор не ответил. Он мотнул головой, дернул ногой, и тяжелый стул улетел по дуге, сбив два столика. Еще через секунду глазные зубы со щелчком выдвинулись, и он с рычанием бросился на Тарараха, метя в сонную артерию.

Великая Зуби встретила его искрой. Теодор обмяк. Тарарах, вздыхая, взвалил своего приятеля на плечо и потащил его в магпункт.

– И что теперь с ним делать? И угораздило же меня! – бормотал он.

На лице у него было бесконечное терпение дружбы.

* * *

В конце ужина в щеку Тане попал бумажный шарик. Это была записка: «У подъемного моста. Сейчас». Таня узнала почерк Риты Шито-Крыто.

Рита и Глеб ждали ее за воротами. Глеб бросал в ров мелкие камешки. Ритка покачивалась с носка за пятку с самым мрачным видом. Увидев Таню, оба быстро пошли в парк. Таня последовала за ними.

Метров через триста Глеб и Ритка свернули в сторону от основной аллеи. Ритка начертила на земле круг, а в нем руну против подслушивания.

– Поздравляю, Грутти! Вот все и в сборе! – сказала она, едва Таня перешагнула границу.

– Почему все в сборе? – Таня обратилась к Глебу, однако ответила снова Ритка. Бейбарсов интересовался только рукоятью своей трости.

– Потому что Шурасик непонятно где. Найти его я не смогла. В любом случае кому он нужен без магии?

– А Гуня с Гробыней?

– Их больше нет!

Сказать, что Ритка кипит, было мало. Будь Ритка плитой, вода вскипала бы на ней вместе с чайником.

– А куда они подевались? – заторможенно спросила Таня. Она видела Гуню совсем недавно, до ужина.

– Полчаса назад эти ослы подошли к черному маку и заявили, что любят друг друга больше жизни! – процедил Глеб.

Таня лихорадочно соображала. То, что она услышала, не укладывалось у нее в сознании ни вдоль, ни поперек.

– Откуда ты знаешь?

– Шурасик установил рядом с черным маком осколок следящего зеркала.

– Ты знал об этом! И никому не сказал!

– Я забыл! – с вызовом заявил Глеб. – Имеет человек право забыть?

Таня с досадой подумала, что у Бейбарсова слишком много прав и слишком мало обязанностей.

– Хотела бы я услышать, что сказал Гломов! Небось повторял все за Гробыней! Мычал и блеял! А Бейбарсов еще уверяет, что это была идея Гуни! – сказала Ритка.

– Это была его идея! Зеркало не ошибается! – упрямо повторил Глеб.

– На что они рассчитывали? Просто хотели умереть? – беспомощно спросила Таня.

– Да ничего они не хотели! Мне кажется, они надеялись на парадокс.

– ???

– Черный мак должен был уничтожить одного, а другому дать бессмертие. А тут сразу двое! Произносят запретные слова в одно время! И в обоих случаях это правда! Артефакт при всей своей гениальности – вещь исключительно тупая! Мак оказался в парадоксальной ситуации. В одно и то же время он должен был и уничтожить их, и одарить бессмертием.

– И что он сделал?

Глеб кашлянул и, дернув подбородком, на что-то показал. По аллее шли Гуня и Гробыня. Гуня размахивал палкой. Гробыня сердито покрикивала, чтобы он убрался со своей дубиной подальше.