В свободном падении

– Если предпочитаете стиль фьюжн, могу предложить сыры с изюмом и вареньем, – мгновенно отыграла официантка. – Или свинину с мандаринами в апельсиновом соусе.

Они вообще люди остроумные и быстрые, жители моего Энска. Швы?дкие, как говаривал мой дед.

В итоге я заказал, как бы в память о моей маме, торт «Наполеон» местной выпечки, а Сименс ограничился капучино.

И тут подавальщица чуть склонилась ко мне и молвила:

– Тут с вами поговорить хотят. Тет-а-тет. Можете уделить внимание даме?

– Поговорить? О чем? – мгновенно напрягся Сименс. В его обязанности как антрепренера входило, чтобы никто не попытался получить мою консультацию даром или в обход очереди. Впрочем, иногда я бесплатно все-таки принимал – когда видел, что человек действительно не может заплатить и ему моя помощь чрезвычайно нужна. И каждый раз Сименс бурчал на мою благотворительность.

– Есть здесь люди, которые вашу матушку помнят, – таинственно проговорила дама.

И правда: ведь мы вступили на территорию города – может быть, единственного на Земле, – где моя биография как частного лица означала больше, чем все мои экстрасенсорные способности, вместе взятые.

Варвара Кононова

Первым делом я показала портье свое удостоверение. И так как в природе не было никаких ксив, что подтверждали бы мою (как и других сотрудников) службу в комиссии, документ был «всего-навсего» корочкой капитана ФСБ. Впрочем, этого оказалось совершенно достаточно, чтобы портье проникся.

– У вас поселился Алексей Данилов? – спросила я.

– Минутку. – Клерк резво полистал компьютерную базу и отрапортовал: – Никак нет.

– А некий Сименс, Павел Мартинович?

– Тоже нет.

– Понятно, – вздохнула я вроде бы удрученно. – А мне нужен номер, пока на сутки, дальше будет видно.

Разумеется, мне ни в коем случае не годилось оказываться с моим подопечным в одной гостинице. Все-таки мы с ним виделись – пусть десять лет назад, но тем не менее. Я-то, понятно, Данилова не забыла – я его, можно сказать, куратор. Но ведь и он меня встречал в ситуации для себя экстремальной. И числил врагом или по меньшей мере противником. К тому же при его способностях… Да, наверно, он узнает меня, если мы снова вдруг столкнемся лоб в лоб. В огромной Москве случайной встречи можно не бояться – а вот в Энске, пусть даже в разных гостиницах… К тому же в данном случае против меня играла моя внешность. Полковник Петренко, когда мы с ним, можно сказать, подружились, сообщил по секрету: когда рассматривался вопрос, брать ли меня в оперативный отдел комиссии, кадры были очень против – ввиду моей выделяющейся и запоминающейся внешности. «Вот научный отдел, – говорили там, – другое дело! А на оперработе не годится: девушка – сто семьдесят семь рост, и вес, мм, тоже росту соответствует». – «Вы страшный человек, товарищ полковник, – помнится, сказала я ему тогда, – вы даже знаете мой вес». – «И не только вес. Объем вашего, хмм, ай-кью, тоже».

В сущности, вот на таких отношениях – товарищеских, веселых, доверительных – и держалась наша служба. Да на том, что временами она была жгуче интересной. А на чем еще? Не на денежном же довольствии – узнав о размерах которого вот этот портье (подобострастно сейчас на меня глядящий) помер бы со смеху?

– Простите, вам номер с видом на море? Или в сад?

«Какой там сад, – подумала я. – Три чахлых тополя да две пятиэтажки».

– На море. И повыше.

– Сделаем.

Внутри гостиница полностью оправдывала ожидания, которые навевал интерьер: слегка подкрашенный советский стиль. С ума сойти, в номере даже проводной громкоговоритель имелся! А еще холодильник «Юрюзань» ростом с карлика и чугунная ванная с потертой эмалью. Впрочем, из кранов текла и горячая, и холодная вода, а ветер с моря задувал в щели оконных переплетов довольно умеренно. Что еще нужно бедной командированной!

Я не успела развесить кофточки с брючками в скрипучий шкаф – зазвонил телефон. Я глянула на дисплей – черт, Боря Федосов. Минуту подумала, потом решила все-таки ответить.

– Ты где? – жестковато вопросил он.

– А почему тебя это волнует? – Я тоже умею быть жесткой.

Он немного снизил градус противоборства:

– Варя, ты мне нужна.

– Зачем? Сварить макароны? Застелить постельку?

– Постельку? Да, тоже. Это, можно сказать, самое главное в нашей жизни.

– Послушай, мы, кажется, с тобой договорились: между нами все кончено.