В свободном падении

В тот же день вызвала такси, отправилась в поликлинику. Сдала – по срочному тарифу – анализы, сделала УЗИ, рентген. Пока таскалась от кабинета к кабинету, совсем измучилась, слезы сами собой лились. Хорошо, догадалась верному другу, Иннокентию Степановичу, позвонить. Тот сразу, как смог освободиться на работе, приехал – поддерживать ее физически и морально.

Все анализы у Адели оказались в норме. Единственное, что врачи углядели: межпозвоночную грыжу.

Однако хирург пригвоздил:

– Болеть там особо нечему. Ну, грыжка. Маленькая. У каждого второго такая.

Выползла из кабинета зареванная. Спина (от дополнительных переживаний) разболелась кошмарно.

Иннокентий Степанович кинулся к ней, подхватил под руку, воскликнул встревоженно:

– Что, Адель?

Очередь замерла в предвкушении услышать страшный диагноз.

Адель же всхлипнула:

– Он… дурак этот врач! Вообще сказал, что ничего страшного!

– Так радуйся! – усмехнулась какая-то женщина с рукой на перевязи.

Иннокентий Степанович нахмурился.

Адели даже показалось – сейчас отправится в кабинет. Выскажет злому хирургу, что нельзя так с пациентами!

Однако не дождалась.

– Поехали домой, Адель, – тихо произнес Иннокентий.

Пока вез на своем скромном «жигуленке» – всю дорогу честно утешал. А едва помог войти в дом и усадил в кресло, выдал:

– Готовься рвать и метать. Я думаю: прав тот доктор.

– Что?.. – На ее глазах вновь выступили слезы.

– Серьезной болезни у тебя действительно нет.

– Да! Я прикидываюсь! Чтоб все меня жалели! – истерично выкрикнула она.

Неловко повернулась, скривилась от боли. Иннокентий Степанович будто не заметил ее страдальческой гримасы. Спокойно продолжил:

– У тебя вчера был тяжелый день. А организм в ответ на стресс много причудливых реакций способен выдать. Боль – самая простая из них. Переживешь смерть Фрица – и спина пройдет.

– Но мне с каждым часом все хуже и хуже! Я уже шевельнуться не могу! А этот козел (она имела в виду давешнего хирурга) меня на лечебную физкультуру направил!

– И он абсолютно прав, – безжалостно пожал плечами Иннокентий Степанович. – Раз направил – сходи.

Легко им всем говорить! Когда она шевельнуться не может! А ее хотят заставить упражнения выполнять!

– Не жалей себя, Адель, – проницательно взглянул на нее старый друг. – Ты молода. Красива. Богата. А здоровье – вернется. Я тебе тоже как врач говорю.

– А что мне сейчас-то делать? – убитым голосом спросила она.

– Как что? – улыбнулся Иннокентий Степанович. – Искать спортивную форму.

И убедил – назавтра она отправилась на лечебную физкультуру.

Жуткое местечко: муниципальная поликлиника, суровая тетка в регистратуре, по обшарпанному холлу гуляют сквозняки.

– Мне назначено на три, – робко обратилась к очереди Адель.

– Еще человек на тринадцать сорок не прошел, – отбрили ее старухи, облепившие кабинет.

Адель с трудом опустилась на единственный свободный стул.

Бабуся, что сидела по соседству, не сводила с нее глаз. Когда девушка поморщилась от боли – нет бы утешить! – буркнула:

– Без очереди не пустим. Мы все больные.

«Что я здесь делаю?!» – спросила себя Адель.

Неприветливый холл, бедно одетые, обозленные пациенты. Вся атмосфера будто кричала: здесь не исцеляют! Максимум – немного облегчают страдания.

«Может, за границу лечиться поехать?!» – вдруг осенило ее.

Деньги – спасибо наивному, плюшевому Фрицу – теперь были.

Немец – как положено добропорядочному супругу – все свое состояние завещал любимой жене. Сбережения, правда, не гигантские, недвижимости и вовсе не было. Но при желании она теперь может как минимум десять лет просто прожигать жизнь. Путешествовать. Менять машины.

«В Германии хорошая медицина, – начала размышлять Адель. – В Израиле. Да хоть в Москву для начала съездить! Пока в нашем городке меня окончательно не угробили!»

Вольно здоровым – хирургу или тому же Иннокентию Степановичу – выносить вердикты, что болезнь ее несерьезна. Адель даже с ними согласиться готова, что жуткие боли – реакция на стресс. Но, умники, тогда найдите, как облегчить ее страдания!

Когда подошла ее очередь, в кабинет лечебной физкультуры она практически вползла. Полтора часа на кособоком стуле и сквозняке окончательно доконали.

– Направление? – хмуро поинтересовался молодой парень в белом халате поверх хирургического костюма.