Женихи воскресают по пятницам

– Потому что я идиот! – воскликнул Феликс. – Провела меня Марина, как детсадовца. Ее за неделю до свадьбы поселили в доме Звягиных. Вообще-то не принято, чтобы жених с невестой жили в одной квартире перед походом в загс, но Гончарова, видно, очень боялась, что Глеб сорвется с крючка в последний миг, не хотела оставлять его без присмотра и соврала, будто в ее «однушке» прорвало трубу. Ясное дело, жених предложил ей крышу над головой.

Я, застыв от удивления, слушала управляющего. Гончаровой и правда следовало пойти учиться на актрису. Марина виртуозно справилась со своим противником. Тот знал всю правду о мошеннице, но поверил в ее страх перед разоблачением.

Глава 27

– Дальше было так.

На следующий день Марина шепнула Феликсу на ухо: «Глеб получил свое».

Управляющий стал наблюдать за отцом олигарха и понял: бывшая проститутка не соврала – Глеб цвел от счастья, как пион. И Феликс расслабился. Теперь ему оставалось лишь ждать, когда напуганная им аферистка «сломает» ноги.

«Несчастье», как уже упоминалось, он назначил на вечер перед бракосочетанием. Почему не раньше? Современная медицина может в прямом смысле слова поставить человека на ноги спустя пару суток после травмы. С костылями и аппаратом Илизарова на лодыжках Марина могла бы участвовать в церемонии. А вот если она попадет в клинику за двенадцать часов до праздничного вечера, тут даже эгоистичный Глеб ничего сделать не сможет.

И ведь Марина честно уехала якобы за покупками. Феликс ждал условленного звонка, «Скорая помощь» стояла наготове, но наглая пакостница вернулась в дом около одиннадцати и как ни в чем не бывало улеглась спать. Около полуночи управляющий вошел в комнату невесты и услышал от нее: «Завтра я расписываюсь с Глебом. Можешь бежать, орать во весь голос о моем прошлом. Подумай, на чьей стороне будут Звягины? Они предпочтут очутиться в центре смерча? Нет. Ты проиграл, котик. Уже настал день свадьбы, я отлично протянула время до нужного момента».

Завершив рассказ, Феликс подошел к окну и стал смотреть на улицу.

– И вы решили действовать! – подскочила я. – Украли Марину, привезли в старую квартиру Глеба, зная, что сюда давно никто не заглядывает, и посадили ее на цепь. А в комнате Гончаровой в особняке положили ту самую написанную ею ранее записку. С ума сойти!

Феликс прижался спиной к подоконнику.

– Ничего ужасного я с ней не сделал. Цепь была довольно длинной. Пленница могла дойти до параши, воспользоваться чайником, поесть, почитать. Вполне комфортные условия. Я даже купил ей необходимые лекарства, когда она вдруг заявила, что неважно себя чувствует, хотя ни на минуту не поверил в ее болезнь. Когда привел авантюристку сюда, она стала ломать комедию: кашляла, хрипела, жаловалась на головную боль, канючила: «Мне плохо, все тело ломит, говорить трудно, позови врача».

Но меня уже невозможно было обмануть. И я Марине сказал, что этот номер у нее не пройдет, может хоть эпилептический припадок изображать, я не поверю. Ей нужно всего-то денек тут перекантоваться, а потом я ее отпущу.

– Вы ее обманули! – возмутилась я. – Ушли, бросив больную одну!

Управляющий не стал оправдываться.

– Если всю жизнь врешь людям, то должна быть готова к встрече с человеком, который обведет тебя вокруг пальца. Да, я не собирался возвращать мерзавке свободу так быстро. Я позвонил ее родителям и сказал: «Выбирайте: или вы срочно прилетаете в Москву, забираете доченьку, увозите ее куда хотите с условием, что она никогда не вернется в столицу, или я сам привожу ее в ваше Кукуево, но тогда ждите большого скандала, вам после него спокойно не жить». Отец с матерью пообещали прилететь. Прибывают они завтра рано утром. Я должен был встретить их в Домодедово, передать им мерзавку, а они, не выходя из аэропорта, собирались ближайшим рейсом отвалить из Москвы.

– Очень красиво вы поступили с людьми, которые натерпелись по полной программе от дочери и давно считали ее умершей! – закричала я. – Это подло!

Феликс засмеялся.

– Ой, правда? Ну да, я не белый, не пушистый и служу ангелом-хранителем исключительно Роману Глебовичу. Марина – проблема своей семьи, вот пусть родители ею и занимаются, раз произвели на свет гнилое яблочко, воспитали дочь-сучку. С какой радости Звягиным чужое дерьмо хлебать?

– Вы бросили ее одну, в тяжелом состоянии, – повторила я.

Феликс оттянул ворот шерстяной водолазки.

– Не пори чушь, она притворялась. И провела здесь всего ничего, сегодня я пришел ее проведать.