Двухместное купе

— Чтоб я так жил, Леха, как я наконец понял, что такое родина и Советский Союз! — невесело провозгласил Гриша, садясь за узенький столик с двумя табуретками. — Дай штопор!

Лешка протягивает Грише штопор. Гриша мгновенно открывает бутылку и уверенно говорит:

— Я тебе не наливаю, да?

— Ну почему же? — возражает Лешка и выкладывает на стол сыр, помидоры и огурчики. — Полстаканчика и немного водички туда — ничего страшного. С такого коктейля — не загуляю.

Выпили, закусили. Гриша налил себе еще. Лешка отставил свой стакан в сторону, накрыл его ладонью.

— Уважаю, — сказал Гриша. — Так вот, Лешенька, я тебе таки скажу, с чего начинается родина! Таки не «с картинки в твоем букваре»! А с той секунды, когда ты звони’шь...

— Зво’нишь, — поправил его Лешка.

— Нехай зво’нишь... А тогда, когда ты звонишь соседке в дверь и говоришь: «Марь Ванна...» Или: «Софья Соломоновна! Магазин уже закрыт, а мне пара яиц нужны как воздух! Завтра верну три с процентами...» Ну так она, как полагается, пошутит, что мужик без яиц вообще не мужик, но она таки даст тебе эти яйцы!.. И тебе сразу становится радостно, что вокруг тебя живут такие веселые и хорошие люди... Вот это я понимаю — Союз! Это — Родина таки с большой буквы!..

— Очень тонкое наблюдение, — улыбнулся Лешка. Гаврилиди тут же обиделся, опрокинул стакан вина в глотку и заорал:

— А шо такое?! Не, вы посмотрите! Или я не прав?! Он еще лыбится!.. Шо я делал весь этот блядский день, прежде чем пришел сюда с бутылкой? Я, как последняя дворовая Жучка, весь город обегал в поисках денег под любые гарантии!..

— Ах, Гришенька... — вздохнул Лешка и посмотрел на календарь. На зачеркнутый жирным черным крестом завтрашний день десятое августа. — Теперь это уже не так важно. И какие мы с тобой можем дать гарантии?

— О! — воскликнул Гриша и налил себе еще полный стакан. — Это ж можно просто с дерева упасть — мне все отвечали твоими же словами! Я уже просил не десять тысяч, а хотя бы пять... Я придумал, что возьмем пять, поедем в Бонн, отдадим их этому посольскому крокодилу, а про вторую половину скажем — будут у нас все документы на руках, тогда он и еще пятеру получит! С понтом — мы таки боимся за свои бабки. А как только он нам все ксивы на твой отъезд замастырит — и мы его будем видеть в гробу и в белых тапочках! Пусть попробует кому-нибудь на нас пожаловаться! Как я придумал? Детектив, бля…

— Гениально, — очень серьезно сказал Лешка. — Агата Кристи от зависти могла бы утопиться в своей ванне, а братья Вайнеры рыдать друг у друга на плече, завистливо приговаривая: «Ах, этот Гаврилиди! Как обошел нас, мерзавец... Как сюжет закрутил, сукин кот! Обалдеть можно!..»

— Но пяти тысяч я тоже не достал... — признался Гриша.

— Я это понял, когда ты стал мне объяснять «с чего начинается Родина», — сказал Лешка. — Рад за старуху Кристи и за ребят Вайнеров. Ты не принесешь им творческих горестей. Нельзя бороться за счастье одного человека, одновременно доставляя массу неудобств и неприятностей всем остальным.

И ВОТ ТУТ В.В. ВПЕРВЫЕ УСЛЫШАЛ, КАК ЛЕШКА ПОДУМАЛ:

«Господи... Как было бы хорошо, если бы Гриша ушел пораньше... Если сегодня, девятого августа, я ЭТОГО не сделаю, то уже завтра у меня может просто не хватить на ЭТО смелости...»

* * *

— Послушай, великий комбинатор, — вслух сказал Лешка. — Тут ты вернул мне кое-какие денежки, которые нам ссудила Лори на дорогу. На-ка, старик, забери их обратно, и когда она вернется из Италии — так ты поблагодари ее и отдай ей эти денежки.

— А у самого руки отвалятся?

— Нет, конечно. Но я хочу завтра с утра электричкой на некоторое время смотаться кое-куда. Один дружок ленинградский объявился... — легко сочинил Лешка.

— Оставь телефон дружка. Мало ли что...

— Видишь ли, Гриня... Он сказал, что будет встречать меня на вокзале. А телефон и адрес его я забыл спросить. Я тебе сам позвоню.

Гриша сгреб деньги, сунул их в карман и посмотрел на часы:

— Ё-мое и сбоку бантик! Без четверти девять!.. Помчался. Я тут с одним жутко ушлым немцем карагандинского розлива договорился встретиться. Может, он чего присоветует?

— Вполне вероятно, — согласился Лешка. — Беги, беги, Гришаня.

* * *

... Потом Лешка одетый лежал на тахте и смотрел в белый потолок, положив руку на телефон...

И СНОВА В.В. УСЛЫШАЛ ТО, О ЧЕМ В ЭТИ ПОСЛЕДНИЕ ЧАСЫ ДУМАЛ ЛЕШКА САМОШНИКОВ:

«...может быть, позвонить домой, в Ленинград?.. Нет, не нужно... Пусть ждут как можно дольше. Это продлит им надежду...