Княжья русь

— Так ты ж там в засаде сидел! — вырвалось у Гошки.

Тут Рёрех начал ругаться. Долго ругался. Лаял Гошку всякими обидными словами, да так метко, что Гошка едва не заплакал.

Оказалось, что если уж Гошка решил, что его в засаде ждут, то надо было место ожидаемой засады аккуратненько изучить, найти слабую сторону и с нее зайти. Дед, правда, в засаде не сидел, но, если б Гошка так поступил, дед бы понял. А Гошка мало того, что разбегался у всех на виду, так еще и наверх полез. Да с таким шумом («Не очень-то я и шумел», — думал Гошка, но предусмотрительно помалкивал), что если бы дед в засаде пьяный спал, точно бы проснулся. Нет, не выйдет из Гошки воина. Это ж каким дурнем надо быть, чтоб к открытому месту спиной повернуться да и оказаться в таком положении дурацком, что ни спрятаться, ни уклониться невозможно. Косулю, говоришь, скрадывал? Да такой тупой недоумок, как Гошка, не то что косулю, козу привязанную и то не достанет. Куда там! Забодает его коза и на голову его глупую насерет…

Гошка уж губу закусил, чтоб не разреветься. Правильно, все правильно дед говорил. И раньше он Гошке об этом говорил. Втолковывал многажды. А Гошка, как до дела дошло, — всё позабыл. Дурак и есть. Не выйдет из него ни гридня, ни варяга. Будет он до конца жизни навоз из конюшни выгребать и лапти плести. Хотя нет, лапти — тоже не про него. Хорошие лапти тоже с умом плетут…

Тут Рёрех наконец умолк, поглядел внимательно на Гошку… А потом махнул рукой и сказал уже безгневно:

— Ладно. Попробуем еще разок.

К вечеру, уже на закате, Гошке наконец удалось выследить деда. Собрал маленький шалашик из веток, накрылся и ждал.

Деда, впрочем, он всё равно не услыхал. Как он на своей деревяшке мог бесшумно по лесу ходить, Гошка не понимал. Но — увидел вдруг, шагах в двадцати, прильнувшего к дереву варяга.

Гошка даже дышать перестал… И не увидел его Рёрех. Шагнул к другому дереву, повернулся спиной…

Тут уж Гошка не утерпел. Приподнялся и запустил камешком прямо в дедову спину.

И попал.

Но дедко не обиделся. Даже обрадовался. Наконец похвалил Гошку и сказал: всё, отдыхаем. И ужинаем.

Ужин добыли быстро. Гошка подстрелил зайца, а Рёрех — здоровенную рыбину.

Рыбину почистили и сварили в котелке вместе с травками и корешками, а зайца запекли на углях.

Готовил дед. Гошка в это время коней купал.

Покушали с удовольствием. Дед запивал жареное мяско пивом, а Гошка — ключевой водой с ягодами.

Правда, кушали не одни. Еще с рыбными щтями не покончили, как Гошка услышал людей. Людей было вроде трое. Гошка, вовремя вспомнив дедовы наставления, вопить и руками махать не стал. Поглядел на деда, увидел, что тот этак незаметно позу изменил, подближе к оружному поясу переместился. Тут они с Гошкой переглянулись (Гошка украдкой показал три пальца), всё поняли, но поскольку дед вел себя спокойно, то и Гошка продолжал есть.

Только когда покушали, Рёрех сказал довольно громко:

— На пиво не рассчитывайте. Самому мало.

Только тогда люди (их оказалось не трое, а четверо) вылезли на свет.

Один из них оказался тоже старым варягом: с двумя ногами и двумя глазами, но без левой кисти.

— А я всё ждал, когда ты нас заметишь, Рёрех, — сказал он, присаживаясь на корточки у костра

— Долго ждал, Руг, — усмехнулся Рёрех. — Объявился бы сразу, мог бы и на жарёнку успеть.

— Так и знал, что ты нас учуял, — Руг разгладил седые усы. — Я и этим, — кивок в сторону оставшихся на ногах спутников, — так сказал к деду тишком не подобраться.

— Еще бы! — пробасил один из троих. — Он же ведун.

— Ты б помалкивал, — сказал Рёрех. — Вас троих даже мой мальчонка приметил Мало ты их учишь, Рюг. Что пришел? Виру за зайца требовать?

— Перун Молниерукий! Рёрех! Не обижай! Пришли поглядеть, кто в княжьем лесу огонь жжет. Сам знаешь, такое не всем дозволено.

— Ну коли ты с добром, то и я — с добром. Доставай фляжку, плесну тебе пивка. Не отказывайся: его мать, — кивок на Гошку, — сама варила.

Руг пригубил, похвалил, прижмурившись, поинтересовался:

— А кто у отрока матушка?

Гошка тут же надулся: отроком назвали!

— Сладислава Боярина Серегея жена.

— О! — Руг наклонил голову. — Привет ей и добрые слова. Кабы не она.. — Варяг похлопал себя по искалеченной руке.-…Помер бы. Может — ко мне, в усадьбу? У меня тоже пиво неплохое.

Глава двадцать третья

ДОРОГА НА САНДОМИР

В дорогу с собой Славка взял Антифа (как же без него) и двух воев из отцовской дружины: полянина Соколика и матерого нурмана из русов. Hурман этот в Киеве вырос, со Святославом в Булгарию ходил и имя имел на словенское ухо — смешное. Хриси. Как и следовало ожидать, его еще в детских переименовали в Крысу.