Том 2. Кто смотрит на облака

Я ехал по пустынному ночному Ленинграду, курил, сидя на заднем сиденье машины, и не мог отделаться от строчек Маяковского, которые бесконечно повторялись в голове: «Море уходит вспять… море уходит спать… море уходит вспять… море уходит спать…» Неужели все люди страдают от таких идиотских штук?..

На пустынном Невском слабо блестели лужи. Моя дорога заканчивалась. Позади остался обычный, спокойный — без происшествий и приключений — перегонный рейс. Наш СТ-760 сейчас торопился за целинным хлебом по огромной реке к Алтаю, туда, где Бия и Катунь, сливаясь, дают начало Оби, а может быть, наш СТ-760 свернет в Иртыш, воды которого катятся к Карскому морю от самой китайской границы. СТ-760 повидает Новосибирск и Омск, Томск и Тюмень, Тобольск и Барнаул. Мы привели его в привольные места. И сделали это хорошо, без аварий и лишних затрат. Приятно, когда работа сделана хорошо. В этом есть утешительное.

Такси выехало к Неве, и у поворота к площади Труда я увидел свою родную набережную. Она пряталась в ранних утренних сумерках за мостом Лейтенанта Шмидта.

Вот круг и замкнулся. Привет тебе, набережная Лейтенанта Шмидта! Рано или поздно, по воде или по суше — я возвращаюсь к тебе. И хорошо бы сейчас выпить с тобой, но мама не любит, когда от меня попахивает при возвращении.

Я видел возле набережной низкие силуэты спящих судов. Это были такие же, как и наши, самоходки. Они стояли в несколько рядов, носом к мостам. И ждали, когда их поведут в Салехард, на Енисей, Колыму или на Лену.

Еще о девушке в красном пальто

Уважаемый Виктор, здравствуйте!

Заранее прошу прощения, пожалуйста, не удивляйтесь, что пишет Вам незнакомка, но мы немного, даже лично знакомы, правда, не в очень приятной обстановке, но все-таки оно оставило приятное впечатление о Вас.

Это было на севере в 64 году, где-то в конце августа или в начале сентября, точно не помню, но кажется так: станция Лабытнанги и до самого Сосногорска я сопровождала поезд Воркута — Москва, а Вы с товарищами (их, кажется, было двое) ехали откуда-то из командировки; я должна была выйти из Лабытнангского поезда и вернуться в Воркуту, а из Воркуты пришла телеграмма на станцию Сейда (кстати, два вагона, где ехали Вы и я из Лабытнангов, должны были прицепить к поезду Воркута — Москва) о том, что я должна сопровождать этот поезд до тех пор, пока не найдется начальник поезда, он был пьян, спрятался где-то в вагоне, его милиция в Воркуте не нашла. Как мне хотелось ехать, сами можете себе представить, но одновременно я с удовольствием это сделала, хотя этого Вы не заметили; наверное, это и к лучшему. Правда, эта поездка была не очень веселой, помните, какой был пьяный директор вагон-ресторана, в какой страшной позе он был. Конечно, не очень приятно вспоминать такую чепуху, но напоминаю Вам эти детали может, вспомните и меня?

Зовут меня Рая, я как раз сопровождала этот поезд, в пути все время беседовали в купе, вы с друзьями потягивали коньячок, подписали мне свой автограф.

Только я Вас очень прошу, не подумайте обо мне ничего плохого, я просто от приятного воспоминания, уважения к Вам пишу. Помните, как Вы смеялись надо мной, когда я сказала, что очень люблю моряков (пусть это будет чистосердечным моим признанием), Вы были в форме, но сказали с усмешкой: «А я, Рая, всего-навсего военный строитель».

Сейчас я закончила читать небольшую книжку Вашу, она называется «Сквозняк». Ездила летом в Нальчик домой и нашла на книжной полке, в суматохе забыла ее взять с собой, вчера прислал мне ее брат.

Витя, очень прошу Вас, не обижайтесь, пожалуйста, что отняла у Вас время, напишите мне ответ в нескольких словах, я очень прошу, и, если можно постарайтесь что-нибудь вспомнить из этой поездки, я хочу знать об этом ли Конецком я думаю или нет?

1987

Новый год у набережной Лейтенанта Шмидта

В здании ЮНЕСКО в Париже есть фреска Пикассо, на которой изображена фигура человека, летящего вниз головой. Я спросил Пикассо, что это означает.

— Искусствоведы исписали тонны бумаги, объясняя символику этой фигуры. Одни говорят, что это падение Икара. Другие — низвержение Люцифера с небес.

Пикассо наклонился и вполголоса закончил:

— Только между нами, Кусто: я просто хотел изобразить ныряльщика.

Жак Ив Кусто. Живое море

Первый и последний раз я изображал низвержение Люцифера в трехболтовом скафандре на Кольском заливе. Офицеры плавсостава спасательной службы должны были нырнуть метров на двенадцать, найти на грунте белую эмалированную кружку и вынырнуть.