Бессонница

— Ла-фай-ет Че-пин! — воскликнула Лиза Зелл.

— Играть с собой — совсем другое дело, — покраснев, огрызнулся Педерсен.

— Неужели? Разве не наказал Господь одного парня из Библии за излияние на землю? — спросил второй советчик.

— Наверное, вы говорите об Онане, — прозвучал голос позади Ральфа.

Удивившись, Ральф обернулся и увидел старину Дора. В руке тот держал книжку с большой цифрой "5" на мягкой обложке. «Откуда же ты взялся?» подумал Ральф. Он мог присягнуть, что еще минуту назад позади никого не было.

— Онан, Шмонан, — произнес Педерсен. — Сперма — не то же самое, что ребенок…

— Неужели? — деланно изумился Фэй. — Тогда почему католическая церковь запрещает пользоваться презервативами? Объясни мне.

— Это же просто невежество, — сказал Педерсен. — И если ты не понимаешь…

— Но Онана наказали не за мастурбацию, — высоким, проникновенным старческим голосом произнес Дорренс. — Он был наказан за отказ оплодотворить жену своего умершего брата, чтобы продолжить его семя. Аллен Гинзберг написал целую поэму…

— Заткнись, старый дурак! — взвизгнул Педерсен, метнув разъяренный взгляд на Фэя Чепина. — И если ты не видишь разницы между мужчиной, играющим своей плотью, и женщиной, выбрасывающей в туалет ребенка, которого Господь поместил в ее лоно, значит, ты такой же дурак, как и он.

— Отвратительный разговор, — заметила Лиза Зелл, однако, судя по тону, ей было скорее любопытно, чем неприятно. Взглянув поверх ее плеча, Ральф увидел, что в ограждении недостает нескольких планок, скорее всего оторванных подростками, оккупирующими это место по вечерам. Это все из-за таинственности. Он не заметил Дорренса, потому что старик не находился на площадке; он бродил вокруг. Ральфу пришла в голову мысль, что ему подвернулся удачный случай отвести Дорренса в сторонку и получить кое-какие ответы… Вот только в результате Ральфа могло ожидать еще большее разочарование. Старина Дор сильно напоминал Чеширского Кота из «Алисы в Стране Чудес» — скорее улыбка, чем сущность.

— Так значит, разница? — наступал Фэй на Педерсена.

— Да! — Красные пятна пылали на пухлых щеках Педерсена.

Док Малер беспокойно заерзал на скамье:

— Послушайте, давайте оставим эту тему и спокойно доиграем партию. Фэй и ухом не повел; все его внимание было сосредоточено на Педерсене.

— Возможно, тебе следует подумать о всех маленьких сперматозоидах, умерших у тебя на руке, пока ты, сидя на унитазе, мечтаешь о том, как было бы здорово, возьми Мэрилин Монро твой… Педерсен резким движением смахнул оставшиеся фигуры с шахматной доски.

Док Малер отшатнулся назад, губы его дрожали, а широко открытые глаза за очками в розовой оправе, скрепленной в двух местах проволочкой, выражали испуг. — Великолепно! — крикнул Фэй. — Отличный аргумент!

Педерсен поднял кулаки в карикатурной стойке Джона Л. Салливена.

— Может, хочешь попробовать этого? — спросил он. — Давай!

Фэй медленно поднялся. Он на целый фут возвышался над лопатолицым Педерсеном, да и тяжелее был фунтов на пятьдесят.

Ральф не верил своим глазам. Если здесь отрава проникла так глубоко, то что говорить об остальных жителях города? Ральф считал, что док Малер прав; Сьюзен Дэй не имела ни малейшего представления, насколько неудачна мысль избрать полем своей деятельности Дерри. В некотором смысле Дерри не был похож на другие города.

Ральф двинулся вперед, еще не вполне сознавая, что именно собирается делать, и успокоился, увидев, что Стэн Эберли поступает так же. Они обменялись взглядами, приблизились к двум старикам, стоящим нос к носу, и Стэн незаметно кивнул. Ральф обвил плечи Фэя рукой за секунду до того, как Стэн схватил Педерсена за левую руку.

— Не следует делать этого. — Стэн говорил прямо в оттопыренное ухо Педерсена. — Иначе дело кончится тем, что вас обоих увезут в больницу с сердечным приступом, а вряд ли это то, что вам нужно. У тебя, Харли, и так уже было два. Или три?

— Я не позволю ему шутить, когда речь идет о женщинах, убивающих детей! — закричал Педерсен, и Ральф увидел, что по щекам старика катятся слезы. — Моя жена умерла, давая жизнь нашей второй дочери! Заражение крови отправило ее на тот свет в сорок шестом! Поэтому я не выношу разговоров о детоубийстве!

— Боже! — изменившимся голосом произнес Фэй. — Я этого не знал, Харли.

Извини…

— К черту твое извинение! — крикнул Педерсен и вырвался из рук Стэна Эберли. Он устремился к Фэю, поднявшему кулаки, но затем опустившему их, когда Педерсен промчался мимо, даже не удостоив его взглядом. Он прошел по тропинке между деревьями и скрылся из вида. После его ухода повисла тридцатисекундная гробовая тишина, нарушаемая лишь гулом самолета.