Бессонница

«И все же, Ральф, есть и тени. Тени во мгле». Верно. К тому же от этого не становится спокойнее. Может быть, это просто деревья, похожие на когтистые щупальца… Но, с другой стороны, они вполне могут оказаться и когтистыми щупальцами, притворяющимися, что они деревья. До тех пор, пока Ральф не знал ничего наверняка, ему хотелось, чтобы Луиза не оставалась в городе. У него возникло непреодолимое предчувствие или, возможно, всего лишь надежда, переродившаяся в предчувствие, — что доктор N3 не сможет последовать за ней в Ладлоу.

«Тебе не могут быть известны такие вещи, Ральф». Возможно, и так, но он чувствовал свою правоту и к тому же был убежден, что в мире аур чувствовать и знать означало почти одно и то же. Наверняка Ральф знал только одно: доктор N3 еще не отсек «веревочку» Луизы; это Ральф видел собственными глазами, как и радостное, здоровое свечение ее молочно-голубой ауры. И все же Ральф не мог избавиться от растущей уверенности, что доктор N3 — безумец-док — намеревается перерезать «веревочку» и, несмотря ни на что, перерезание этой пуповины — смертельный, убийственный акт. «Предположим, ты прав, Ральф! предположим, он не сможет сегодня добраться до нее в Ладлоу. А завтра? Послезавтра? На следующей неделе? Где же решение? Пусть она позвонит своему сыну и этой стерве-невестке и сообщит, что изменила мнение о Ривервью Эстейт и согласна перебраться туда?»

Ральф не знал. Но ему требовалось время на размышление, и он понимал, что конструктивное раздумье невозможно, если он не будет уверен в полной безопасности Луизы, хотя бы временно.

— Ральф? Опять у тебя растрепанный взгляд.

— Какой взгляд?

— "Растрепанный". — Луиза поправила прическу. — Это слово я использовала для описания мистера Чесса, когда он делал вид, что слушает меня, а на самом деле думал о своей коллекции монет. Я безошибочно узнаю этот взгляд, Ральф. О чем ты думаешь?

— Луиза, когда ты собираешься вернуться с вечеринки с картами?

— Ну, это зависит от ряда причин.

— И каких же?

— Зайдем мы или нет полакомиться шоколадными пирожными.

Луиза говорила с видом человека, открывающего военную тайну.

— Предположим, вы сразу отправитесь домой.

— Тогда в семь. Или в семь тридцать.

— Как только придешь домой, сразу же позвони мне. Ты это сделаешь? — Да. Ты хочешь, чтобы я уехала из города, правильно? Именно это на самом деле означает твой растрепанный взгляд?

— Ну…

— Ты считаешь, что это отвратительное лысое существо хочет навредить мне, так?

— Я допускаю подобную мысль.

— Он может навредить и тебе!

— Да, но…

«Насколько мне известно, Луиза, пока он еще не носит ни одной из моих излюбленных вещиц».

— Но что?

— До твоего возвращения со мной ничего не случится, вот и все. — Ральф, вспомнив ее язвительное замечание по поводу современных мужчин, попытался напустить на себя строгость. — Поезжай играть в карты и предоставь это дело мне. Это приказ.

Кэролайн бы в подобных обстоятельствах либо рассмеялась, либо рассердилась от такого подражания требовательным, крутым главам семейств из «мыльных опер». Луиза, принадлежавшая к абсолютно иной школе женской мысли, лишь кивнула и, по всей видимости, была довольна, предоставив ему право думать и решать за нее.

— Хорошо. — Она взглянула ему прямо в глаза. — Ральф, ты знаешь, что тебе делать?

— Нет. Пока еще нет.

— Хорошо, что ты признаешься хоть в этом. — Положив руку ему на плечо, Луиза легонько поцеловала Ральфа в губы. В паху у него разлилось благодатное тепло. — Я поеду в Ладлоу и выиграю пять долларов в покер у глупых девчонок, а вечером мы поговорим о том, что нам делать дальше.

Договорились?

— Да.

Мимолетная улыбка, промелькнувшая скорее в глазах, предполагала, что они смогут не только поговорить, если Ральф отважится… И в этот момент Ральф ощутил себя отчаянным смельчаком. И даже суровый взгляд мистера Чесса не поколебал его решимость.

Глава четырнадцатая

1

Было без четверти четыре, когда Ральф пересек Гаррис-авеню и подошел к своему дому. Усталость вновь возвращалась; Ральфу казалось, что он не спал целую вечность. И в то же время он чувствовал себя лучше, чем раньше. Более собранным. Более самим собой.

«А может, тебе просто хочется верить в это? В то, что человек не может испытывать таких страданий без какой-либо награды? Отличная мысль, Ральф, но не слишком реалистичная».