Бессонница

4

Ральф и Луиза догнали лысоголовых докторов возле палаты Боба Полхерста. В открытую дверь было видно, что бдение у смертного одра старенького учителя все еще продолжается.

Луиза: — Мужчина, ближе всех стоящий к кровати, — наш друг, Билл Мак-Говерн. С ним творится что-то неладное, нечто ужасное. Если мы выполним вашу просьбу, могли бы вы?..

Но Лахесис и Клото лишь качали головами.

Клото: Изменить ничего нельзя.

«Да, — подумал Ральф. — Дорренс знал: готовую булочку не испечь заново».

Луиза: — Когда это произойдет?

Клото: Ваш друг принадлежит не нам, третьему. Тому, кого Ральф назвал Атропос. Но и он не сможет сообщить вам точное время смерти человека.

Он даже не знает, кого заберет в следующий раз. Атропос — посланец Слепого Случая.

От этих слов сердце замерло у Ральфа в груди.

Лахесис: Но здесь разговаривать неудобно. Пойдемте.

Лахесис взял Клото за руку, вторую протянул Ральфу. И в это же время Клото потянулся к Луизе. Та поколебалась, затем взглянула на Ральфа. Ральф, в свою очередь, хмуро посмотрел на Лахесиса:

— Не дай Бог, если вы причините ей боль.

Никто из вас не пострадает, Ральф. Возьми меня за руку.

«И отправимся в Эдем», — мысленно закончил Ральф. Он вздохнул, стиснув зубы, кивнул Луизе и ухватился за протянутую руку Лахесиса.

Волна узнавания, глубокая и приятная, как при встрече со старым другом, вновь омыла Ральфа. Яблоки и кора дерева; воспоминания о прогулках в саду, когда он был еще ребенком. Даже не видя, он почувствовал, что его аура изменила цвет, превратившись в золотисто-искрящуюся, зеленую ауру Клото и Лахесиса. Луиза взялась за руку Клото, потянула воздух сквозь зубы и неуверенно улыбнулась.

Клото: Замкните круг, Ральф и Луиза. Не бойтесь. Все хорошо.

«Разве я когда-нибудь в этом сомневался, дружок?» — подумал Ральф, но когда Луиза протянула к нему руку, он тревожно сжал ее пальцы. Вкус яблок и ощущение древесной коры соединились с незнакомыми специями. Ральф вдохнул их аромат и улыбнулся Луизе. Она ответила ему тем же — в ее улыбке не сквозило сомнение, — и Ральф почувствовал смущение. Как можно бояться?

Как можно даже сомневаться, когда то, что приносят они, настолько приятно и хорошо?

«Я тебя понимаю, Ральф, но все равно сомневаюсь», — произнес внутренний голос.

— Ральф! Ральф!

Голос Луизы звучал одновременно встревоженно и легкомысленно.

Ральф оглянулся как раз вовремя, чтобы заметить, как дверной карниз палаты N315 промелькнул мимо ее плеча… Только не дверь опускалась, это Луиза поднималась вверх. Все они поднимались вверх, держась за руки.

И едва Ральф понял это, как ощущение внезапной тошноты, острое, словно лезвие ножа, заволокло пеленой его глаза. Быстро промелькнули узкие трубы, бывшие, скорее всего, частью противопожарной системы больницы. А затем его взору предстал кафельный пол длинного коридора. Кресло-качалка надвигалось прямо на него, целясь в голову… Которая, как он понял, наподобие перископа возвышалась над полом четвертого этажа.

Ральф услышал, как Луиза вскрикнула и сильнее сжала его руку.

Ральф инстинктивно зажмурился, ожидая, что каталка снесет ему половину черепа. Клото: Успокойтесь! Пожалуйста, не волнуйтесь! Помните, эти вещи существуют на ином уровне реальности, отличном от того, на котором сейчас находимся мы!

Ральф открыл глаза. Каталка исчезла, хотя он и слышал поскрипывание колес. Звук доносился сзади. Каталка, как и приятель Мак-Говерна, прошла сквозь него. Теперь они медленно левитировали над коридором детского отделения — стены украшали изображения сказочных персонажей. Доктор и медсестра, идущие им навстречу, обсуждали чей-то диагноз:

— …последующие анализы покажут, но будь мы уверены хотя бы на девяносто процентов… Доктор прошел сквозь Ральфа, и тот сразу понял, что врач снова тайком закурил после пяти лет воздержания и теперь испытывает угрызения совести.

Посмотрев вниз, Ральф увидел, как сквозь кафельный пол просачиваются его ноги. Он повернулся к Луизе и натянуто улыбнулся:

— Почище любого лифта, а?

Луиза кивнула, по-прежнему крепко сжимая его руку.

Они миновали пятый этаж, пролетели комнату отдыха для врачей на шестом (двое врачей — нормального роста — отдыхали, один читал, другой дремал на диване), а затем оказались на крыше.

Ночь стояла ясная, безлунная, величественная. Звезды сияли расточительным, размытым потоком света. Дул сильный ветер, и Ральф согласился с утверждением миссис Перрин, что бабье лето кончилось. Он слышал завывание ветра, но не чувствовал его порывов… Хотя мог почувствовать, если бы захотел. Все дело в правильной концентрации… От этой мысли Ральф почувствовал незначительное изменение, происшедшее внутри него, — как будто что-то мигнуло. И внезапно волосы взметнулись со лба, а штанины брюк захлопали о голени. Он поежился. Миссис Перрин оказалась права и в том, что погода меняется. Внутри Ральфа снова мигнуло, и порывы ветра прекратились. Он взглянул на Лахесиса: