Бессонница

Внутри сине-зеленого экрана Мак-Говерн схватился за грудь. Вторая рука растирала горло. Ральф не мог сказать определенно, но ему показалось, что в глазах Билла застыл страх. Ральф вспомнил гримасу ненависти, исказившую лицо доктора N3, когда тот понял, что Смертный вмешивается в его дела с бродячей собакой. Что же тогда он сказал?

Я сотру тебя в порошок, Шот-таймер. И я разделаюсь с твоими друзьями.

Ты меня понял?

Ужасная догадка, почти уверенность, промелькнула в мыслях Ральфа, пока он наблюдал, как Мак-Говерн медленно оседает на пол.

Луиза: — Пусть это уйдет — пожалуйста, — уберите это.

Она прижалась лицом к плечу Ральфа. Клото и Лахесис обменялись тревожными взглядами, и Ральф осознал, что мысленно он уже начал пересматривать свое отношение к ним, как к всеведущим и всемогущим.

Возможно, они и сверхъестественные существа, но определенно не волшебники.

Ральф сомневался и в их способности предсказывать будущее; приятели с настоящим магическим кристаллом вряд ли имеют в своем репертуаре такие взгляды.

«Они, как и мы, нащупывают путь среди неведения», — подумал Ральф и ощутил невольное сочувствие к мистеру К.

И мистеру Л.

Сине-зеленый экран света, плавающий перед Лахесисом, — и образы, трепещущие внутри, — внезапно исчезли.

Клото, как бы защищаясь: Помните, пожалуйста, что это был ваш выбор, Ральф и Луиза. Мы не хотели показывать.

Ральф слушал вполуха. Его мысль продолжала развиваться, так как он не хочет смотреть на неприятную фотографию, но не в силах отвернуться. Он думал о панаме Билла… Выцветшем платке, служившем Розали ошейником… И об утерянных бриллиантовых серьгах Луизы.

Я разделаюсь с твоими друзьями, Шот-таймер, — ты меня понял?

Надеюсь.

Я это почти уже сделал.

Ральф, переводя взгляд с Клото на Лахесиса, больше не испытывал к ним сочувствия. Вместо этого пришла глухая злоба. Лахесис сказал, что такого понятия, как случайная смерть, не существует, следовательно, и кончина Мак-Говерна не исключение. Ральф не сомневался, что Атропос забрал Мак-Говерна по одной простой причине: он хотел причинить боль Ральфу, наказать за вмешательство в… Как там говорил Дорренс? В дела Лонг-таймеров. Старина Дор посоветовал ему не вмешиваться — отличная политика, вне всякого сомнения, но у него, Ральфа, не было выбора… Потому что эти два лысоголовых малыша отныне связаны с ним. В некотором смысле они убили Билла Мак-Говерна.

Клото и Лахесис, заметив его гнев, отступили назад (хотя не было видно, чтобы они переступали ногами), их лица выражали крайнюю озабоченность.

— Именно из-за вас двоих погиб Билл Мак-Говерн. В этом и заключается правда, не так ли?

Клото: Пожалуйста… Если бы вы позволили нам объяснить все до конца… Луиза испуганно и озабоченно посмотрела на Ральфа:

— Ральф? Что происходит? Почему ты разгневался?

— А ты не понимаешь? Небольшое соревнование между ними стоило Мак-Говерну жизни. Мы здесь потому, что либо Атропос чем-то не угодил этим парням, либо собирается… Лахесис: Ты делаешь слишком поспешные выводы, Ральф…

— …но существует одна проблема: он знают, что мы его видим!

Атропос знает, что мы видим его!

Глаза Луизы расширились от страха… И понимания.

Глава восемнадцатая

1

Маленькая белая рука опустилась на плечо Ральфа, словно молочный туман.

Пожалуйста… Позволь нам объяснить… Ральф почувствовал изменение — моргание — в своем теле прежде, чем полностью осознал, что призвал эту перемену собственным желанием. Он снова ощущал ветер, холодивший его, словно лезвие ножа. Теперь прикосновение руки Клото ощущалось как призрачная вибрация над поверхностью кожи. Он видел троих, но очертания фигур казались далекими и туманными.

Они превратились в призраков. "Я опустился вниз. Не в ту точку, с которой все началось, но на ту ступень, на которой они не могут физически контактировать со мной.

Моя аура, моя «веревочка»… Уверен, доступны им, но моя физическая сущность, та, предназначенная для реальной жизни в мире Шот-таймеров?"

Голос Луизы, далекий, как затихающее эхо:

— Ральф? Что ты делаешь с собой?!

Ральф взглянул на призрачные очертания Клото и Лахесиса. Теперь они были не просто встревожены или виноваты, а невероятно испуганы. Ральф с трудом различал их лица, но страх невозможно спутать ни с чем.

Клото, его голос далек, но различим: Вернись, Ральф! Пожалуйста, вернись!