Бессонница

6

Ральф посмотрел на правую руку — руку, с которой исчезли морщины и признаки артрита, руку, окруженную ярко-голубой короной света. Чувствуя себя глуповато, Ральф выставил указательный и средний пальцы, прижав остальные к ладони, вспоминая детскую игру — камень разбивает ножницы, ножницы режут бумагу, бумага прикрывает камень.

"Стань ножницами, — подумал он. — Мне нужны ножницы.

Помоги".

Ничего. Он взглянул на Луизу, та смотрела на него с пугающей безмятежностью. «О, Луиза, если бы ты только знала», — подумал Ральф, но тут же стер свою мысль. Потому что он почувствовал нечто.

Да. Нечто.

На этот раз он не стал облекать мысли в слова, а создал образ: не те ножницы, которыми Клото перерезал «веревочку» Джимми В., а огромные ножницы его матери для стрижки овец — длинные, узкие лезвия, острые как бритва.

Погружаясь все глубже в состояние концентрации, Ральф даже увидел два слова, выгравированных на лезвии: «ШЕФФИЛДСКАЯ СТАЛЬ». Он вновь ощутил внутреннее изменение, но уже не щелчок и не мигание, а медленное и чрезвычайно мощное мышечное напряжение. Ральф сосредоточил взгляд на пальцах руки и усилием воли заставил созданные воображением ножницы открыться и закрыться. Когда образ подчинился ему, Ральф медленно развел и свел пальцы, создавая сужающуюся и раскрывающуюся букву "М".

Теперь он чувствовал, как энергия, заимствованная им у Нирваны и бродяги, собирается в голове и, покалывая мурашками стекает в пальцы правой руки.

Аура, окружающая выставленные указательный и средний пальцы, сгущалась… И удлинялась, принимая форму узких лезвий. Ральф подождал, пока аура удлинилась на пять дюймов, затем развел и свел пальцы. Лезвия открылись и закрылись.

— Давай, Ральф! Действуй!

Да — он не мог позволить себе ждать и экспериментировать. Он чувствовал себя аккумулятором, с помощью которого пытаются завести слишком большую машину. Ральф чувствовал, как вся его энергия стекает по руке в лезвия. Это не могло продолжаться долго.

Наклонившись, Ральф вонзил сведенные вместе лезвия в саван. Он так увлекся созданием ножниц, что перестал слышать — по крайней мере, осознанно хриплое жужжание, — но когда острия ножниц вонзились в черную оболочку, саван внезапно зашелся криком боли и тревоги. Ральф увидел, как из савана потекла густая темная жидкость, по виду напоминающая кровянистый гной. И в то же время поток энергии из него самого усилился вдвое. Ральф понял, что он видит, как его собственная аура медленными волнами стекает по руке, и чувствует, как она истончается вокруг него, ослабляя защиту.

— Торопись, Ральф! Торопись!

Он напрягся и раскрыл пальцы. Мерцающие голубые лезвия также раскрылись, вспарывая черное яйцо. Оно взвизгнуло, и две ярко-красные вспышки пробежали по его поверхности. Ральф сжал пальцы и увидел, как лезвия, выросшие на них, резко захлопнулись, разрезая плотное черное вещество, бывшее наполовину скорлупой, наполовину плотью. Ральф вскрикнул.

Но причиной тому была не боль, а изнурительная усталость. «Наверное, то же самое чувствует истекающий кровью человек», — подумал он. Внутри шара сверкнуло что-то золотое.

Ральф собрал всю свою силу и открыл пальцы для еще одного разреза.

Вначале он сомневался, что ему это удастся — казалось, пальцы склеены «Суперцементом», — но они, наконец, открылись, расширяя порез. Теперь он видел спрятанный внутри предмет: маленький, круглый, сверкающий. Внезапно сердце затрепетало у него в груди. Мигнули голубые лезвия.

— Луиза! Помоги!

Женщина обхватила его запястье. Ральф почувствовал, как сила загудела в нем обновленными волнами. Он удивленно наблюдал, как уплотнялись ножницы.

Теперь лишь одно лезвие было голубым, второе сверкало жемчужно-серым цветом.

Луиза, выкрикивая: — Разрезай! Разрезай немедленно!

Ральф сомкнул пальцы, теперь лезвия проделали в саване широкий разрез.

Саван, издав последний дрожащий крик.

Стал полностью красным и исчез.

Лезвия ножниц, выросшие на пальцах Ральфа, вспыхнув, растворились. Ральф прикрыл глаза, чувствуя, как пот крупными теплыми каплями, словно слезы, струится по его щекам.

— Луиза? Как ты?

— Ничего… Только истощена. Не представляю, как я смогу добраться до лестницы, не говоря уже о том, чтобы подняться наверх. Не уверена, что я могу хотя бы встать на ноги.

Ральф открыл глаза и, опершись руками о согнутые колени, наклонился вперед. На полу, на месте савана, лежало мужское обручальное кольцо. На внутренней стороне было выгравировано: