Бессонница

— Луиза, что случилось? Из-за руки? Не волнуйся. Посмотри!

Как новенькая!

Он протянул руку, чтобы Луиза смогла убедиться, но она даже не взглянула. Женщина смотрела на него, и Ральф понял, скаль серьезен ее шок. — Ральф, появился зеленый человек.

Зеленый человек? Ральф озабоченно взял ее за руки:

— Зеленый? Ты уверена? Может быть, Атропос или… Он не закончил мысль. Необходимость отпала.

Луиза медленно покачала головой:

— Нет, зеленый человек. Если в данном деле и существуют стороны, то я не знаю, на чьей стороне это… Эта личность. Он кажется хорошим, но я могу и ошибаться, Мне не удалось его рассмотреть. Слишком яркая аура. Он попросил передать тебе вот это.

Она протянула руку и положила на ладонь Ральфа два маленьких сверкающих предмета: свои серьги. На одной серьге Ральф заметил темное пятнышко — кровь Атропоса. Он сжал ладонь, но тут же поморщился от боли.

— Ты забыла про зажимы, Луиза.

Она заговорила механическим голосом погруженного в гипнотический сон человека:

— Нет, не забыла — я их выбросила. Мне приказал зеленый человек.

Будь осторожен. Он кажется… Теплым… Но я не знаю наверняка. Мистер Чесс всегда говорил, что я самая легковерная женщина в мире, готовая поверить в лучшее в каждом. Во всем.

Она протянула руку и взяла Ральфа за запястье, не отводя взгляда от его лица.

— Я просто не знаю.

Мысль, произнесенная вслух, казалось, разбудила ее, и Луиза заморгала.

Вполне может быть, что она действительно спала, предположил Ральф, и так называемый зеленый человек лишь приснился ей. Однако умнее было все же взять серьги. Возможно, это и не имеет никакого смысла, но серьги, лежащие в его кармане, не принесут вреда… Если только он не уколется ими. Лахесис: Ральф, что-то случилось?

Они с Клото не слышали беседы Ральфа с Луизой. Ральф покачал головой, пряча от них серьги в ладони. Клото, подняв с земли свитер Мак-Говерна, стряхнул несколько ярких листьев, приставших к шерсти. Теперь он протягивал свитер Ральфу, который незаметно опускал Луизины серьги-пуссеты без зажимов в карман брюк.

Пришло время действовать, полоска тепла посередине правой руки — вдоль шрама — сообщила, с чего ему начинать.

— Луиза?

— Да, дорогой?

— Мне необходимо подпитаться из твоей ауры, но мне придется взять очень много. Ты понимаешь?

— Да.

— Ты не возражаешь?

— Нет, конечно.

— Держись — скоро все кончится.

Ральф обнял Луизу за плечи, сцепив руки замком у нее на затылке.

Луиза повторила его жест, они медленно приблизились друг к другу, пока не соприкоснулись лбами, а их губы не замерли в паре дюймов друг от друга.

Ральф уловил слабый аромат ее духов. — Ты готова, дорогая?

Ответ пришел странный, но одновременно успокаивающий:

— Да, Ральф. Увидь меня. Войди в свет. Войди в свет и возьми его. Ральф, сложив губы трубочкой, начал вдыхать. Лента дымчатого сияния потекла из губ и носа Луизы, проникая в него. Моментально его аура стала ярче, она продолжала усиливаться, пока не превратилась в ослепительную корону, окружающую его тело. Но Ральф не переставал вдыхать — хотя вряд ли это можно было назвать дыханием в прямом смысле слова, — чувствуя, как шрам на руке становится все горячее и горячее, превращаясь в нить накаливания, погруженную в живую плоть. Ральф не смог бы остановиться, даже пожелай он этого… Да он и не останавливался.

Луиза пошатнулась. Ральф увидел, как расфокусировались ее зрачки, и почувствовал, как ослабели ее руки на его шее. Затем глаза Луизы — огромные, сверкающие, доверчивые — вновь уставились на него, а руки плотнее ухватились за шею. Наконец, когда этот гигантский вдох начал иссякать, Ральф понял, что аура Луизы стала почти невидимой. Щеки женщины приобрели молочно-белый оттенок, а в волосах вновь заблестела седина. Он должен, иначе убьет ее.

Ральфу удалось оторвать правую руку от левой, разорвав таким образом некую цепь; теперь он смог отступить от женщины на шаг. Луиза покачнулась и обязательно упала бы, но Клото и Лахесис, похожие на лилипутов из «Путешествий Гулливера», подхватили ее под руки и осторожно усадили на скамью.

Ральф опустился перед Луизой на одно колено. Он неистовствовал от страха и вины, но в то же время его переполняло ощущение силы такой мощи, что, казалось, от единственного неловкого толчка он может взорваться, как бутылка с нитроглицерином. Одним движением он мог теперь смести с лица земли здание — возможно, даже целый квартал.