Бессонница

Ральф вновь вцепился в штурвал. Эд оттолкнул его, заехав кулаком в челюсть. В ушах у Ральфа зазвенело громким, чистым, серебристым звуком. Мир превратился в серую, зернистую газетную фотографию.

— РАЛЬФ! ТОРОПИСЬ!

Кричала Луиза, и теперь она была в ужасе. Ральф знал — почему; время истекло. У него осталось секунд десять-двадцать в лучшем случае. Он вновь подался вперед, но на сей раз не к Эду, а к фотографии Элен и Натали Дипно, прикрывающей альтиметр. Ральф схватил ее, поднял… А затем смял. Он не знал, на какую именно реакцию надеется, но то, что последовало за его действиями, превысило все ожидания.

— ОТДАЙ ИХ НАЗАД! — завопил Эд. Позабыв о штурвале, он бросился за фотографией. И тут Ральф вновь увидел человека, образ которого запечатлелся в его памяти в тот день, когда Эд избил Элен, — человека, очевидно, несчастного и запуганного силами, овладевшими им. Слезы текли по щекам Эда.

Ральф смущенно подумал: «Неужели он плакал все это время?»

— ВЕРНИ ИХ МНЕ! — взвыл Эд, но Ральф больше не был уверен, что крик обращен именно к нему; Ральфу показалось, что его бывший сосед взывает к существу, вошедшему в его жизнь, убедившемуся, что ему такое подходит, а потом просто забравшему эту жизнь. Луизина серьга посверкивала в щеке Эда, напоминая украшение, используемое варварами во время погребальных ритуалов. — ВЕРНИ ИХ МНЕ! ОНИ МОИ!

Ральф держал смятую фотографию вне досягаемости Эда. Эд рванулся вперед, ремень безопасности врезался ему в живот, и Ральф что есть силы ударил Эда по горлу, чувствуя одновременно неописуемую смесь удовлетворения и отвращения, когда удар пришелся по острому, выпирающему кадыку. Эд откинулся к стенке кабины, от боли и растерянности его глаза вылезали из орбит, руки вцепились в горло. Изнутри вырвался сдавленный хрип. Ральф ринулся к штурвалу, увидев, что Общественный центр с бешеной скоростью набрасывается на самолет. Он снова повернул штурвал до отказа налево, а под ним — прямо под ним — Общественный центр стал смещаться в угол лобового стекла самолета, который вскоре прекратит свое существование… Но двигался он с агонизирующей неповоротливостью. Внезапно Ральф ощутил в кабине какой-то запах — слабый, приятный, знакомый аромат. Не успев подумать, что бы это могло быть, он увидел нечто, полностью выбившее его из колеи. Увиденное оказалось тележкой для мороженого, иногда разъезжавшей по Гаррис-авеню.

«Боже мой, — подумал Ральф, скорее ощущая растерянность, чем страх. — Кажется, мне придется умереть в глубоком холоде среди мороженого и сливок».

Запах усиливался, а когда его плеч коснулись чьи-то руки, Ральф понял, что это Луиза Чесс.

— Поднимайся вверх! — крикнула она. — Ральф, глупый, тебе необходимо… Не раздумывая, он сделал это. Внутри него что-то щелкнуло, и Ральф услышал продолжение ее фразы тем странным, проникающим образом, более напоминающим мысли, чем речь:

— … Подняться! Оттолкнись ногами!

«Слишком поздно», — подумал он, но тем не менее подчинился, отталкиваясь ногами от приборной доски. Луиза поднималась рядом с ним сквозь столб существования, в то время как «Чироки» стремительно преодолевал последнюю сотню футов, отделявшую его от земли. Взлетая вверх, Ральф внезапно почувствовал, как энергия Луизы обернулась вокруг него и дернула назад наподобие каната. Ральфа пронзило секундное тошнотворное ощущение полета в двух направлениях.

Ральф бросил последний взгляд на Эда, прислонившегося к стенке кабины, но по-настоящему он его не видел вовсе. Грозовая желто-серая аура исчезла. Эд также исчез, похороненный в черном, как ночь в аду, саване.

А затем они с Луизой падали и летели одновременно.

Глава тридцатая

1

За мгновение до взрыва Сьюзен Дэй, стоя в горячих лучах софитов перед Общественным центром, проживая последние секунды своей сказочной, противоречивой жизни, говорила:

— Я приехала в Дерри не для того, чтобы исцелять, оскорблять или подстрекать — данная ситуация вышла за рамки политических соображений.

Насилие не может быть правым. Я здесь, чтобы попросить вас отбросить предвзятость и риторику, чтобы помочь вам изыскать возможность помочь друг другу. Отвернитесь от привлекательности… Высокие окна вдоль южной стены Общественного центра внезапно озарились сверкающим белым свечением, а затем взорвались.

2

«Чироки» не затронул тележку для мороженого, но она все равно не уцелела. Самолет, совершив в воздухе последний кульбит, врезался в автостоянку в двадцати пяти футах от забора, на котором ранее тем же днем Луиза поддергивала сползающую нижнюю юбку. Крылья с треском отвалились, кабина пилота совершила увлекательное путешествие через пассажирский отсек.