Бессонница

Ральфу захотелось зааплодировать этому человеку.

Нелл и его партнер неуверенно переглянулись, затем проследовали в дом. Ральф еще больше подался вперед в своем кресле, теперь он находился от окна так близко, что от его дыхания запотело стекло. Из «скорой помощи» вышли трое мужчин, их белые одежды в свете фонарей казались оранжевыми. Один открыл заднюю дверцу машины, а затем они просто стояли, засунув руки в карманы, ожидая, не понадобится ли их помощь. Двое полицейских, воздвигавших Тиски Жизни в центре лужайки миссис Лочер, переглянулись, пожав плечами, подняли свое приспособление и понесли назад.

В том месте, где они опустили эту штуковину, трава осталась примятой. «Только бы с ней все было хорошо, — подумал Ральф. — Только бы с ней — и с той, что находилась рядом в доме, — все было хорошо».

В дверях появился детектив, и сердце Ральфа упало, когда тот жестом подозвал мужчин, стоявших позади машины скорой помощи. Двое из них взяли носилки, третий остался стоять на месте. Мужчины с носилками бесшумно направились к дому, но не бегом, а когда санитар, оставшийся возле машины, достал пачку сигарет и закурил, Ральф понял — внезапно, абсолютно и без всяких сомнений, — что Мэй Лочер мертва.

6

Стэн и Георгина Эберли подошли к низкой живой изгороди, отделяющей их дворик от лужайки миссис Лочер. Там они и стояли, обняв друг друга за талию, похожие на близнецов Боббси, только постаревших, пополневших и испуганных.

Выходили и другие соседи, то ли разбуженные молчаливыми бликами мигалок, то ли потому, что телефонная связь на этом небольшом отрезке Гаррис-авеню уже превратилась в горячую линию. Большинство высыпавших на улицу были стары («У нас золотой век», — любил говаривать Билл Мак-Говерн… Как всегда, конечно, иронично приподнимая бровь) — мужчины и женщины, чей отдых так хрупок и чуток. Ральф неожиданно осознал, что Эд, Элен и малютка Натали были самыми молодыми обитателями их округи… А теперь вот Дипно здесь больше не живут.

«Я могу спуститься вниз, — подумал Ральф. — Я хорошо впишусь, просто еще один из золотого века Билла».

Но он не мог. Его ноги словно свинцом налились, и Ральф был вполне уверен, что, встань он сейчас, тотчас же грудой костей рухнет на пол.

Поэтому он остался в роли наблюдателя, следя через окно за разворачивающейся перед ним пьесой на сцене, обычно пустовавшей в это время суток… Исключая редкие появления Розали. Это была его пьеса, он стал ее автором благодаря одному-единственному анонимному телефонному звонку. Вновь появились санитары с носилками, на этот раз они двигались медленнее, потому что на носилках лежала накрытая простыней фигура. Тревожные красно-синие блики мигалок скользили по простыне, по очертаниями ног, бедер, рук, шеи, головы.

Ральф, казалось, снова погрузился в сон. Под простыней он увидел свою жену — не Мэй Лочер, а Кэролайн Робертс, в любой момент голова ее могла расколоться, и черные жуки, те, которые разжирели, питаясь больными клетками ее мозга, начнут выбираться наружу.

То, что вырвалось у него из груди, не поддавалось определению — это были невыразимые звуки печали и ярости, ужаса и усталости. Он долго сидел в такой позе, желая только одного — вообще никогда ничего не видеть — и слепо надеясь, что даже если и существует тот неведомый туннель, ему вовсе не обязательно входить туда. Ауры таинственны и красивы, но красота всех их вместе взятых не могла перевесить даже одно-единственное мгновение того кошмарного сна, в котором он увидел свою жену, закопанную по подбородок в песок, их красота не могла затмить ужас мучительных часов бодрствования по ночам или страх от вида покрытой простыней фигуры.

Он не просто жаждал финала этого спектакля; сидя в кресле, прижав подушечки пальцев к векам закрытых глаз, он желал, чтобы все закончилось — все, все, все. Впервые за двадцать пять тысяч дней своей жизни он желал умереть.

Глава девятая

1

На стене тесного квадратного помещения, служившего кабинетом инспектору Джону Лейдекеру, висел дешевый плакат. Когда-то он изображал слоника Дэмбо с огромными ушами. Теперь же голову Дэмбо закрывала увеличенная фотография, с которой смотрела Сьюзен Дэй. Рот и подбородок были аккуратно вырезаны, оставляя видным хобот слона.

— Прелестно, — иронично заметил Ральф.

Лейдекер рассмеялся:

— Политически не слишком верно, как вы считаете?

— Мягко сказано, — ответил Ральф, размышляя, что сделала бы с таким плакатом Кэролайн, как поступила бы она в данном случае. Было без четверти два пополудни; понедельник выдался холодным. Ральф и Лейдекер только что из здания окружного суда, где Ральф сделал заявление по поводу вчерашнего инцидента с Чарли Пике-рингом. Вопросы Ральфу задавал помощник окружного прокурора, выглядевший так, будто бритва понадобится ему не ранее чем через год-два.