Буря мечей

— Да? — сказал Джейме, чувствуя сомнение.

— Его ворот был разрублен одним ударом, стальной латный ворот. Доспехи у Ренли были из наилучшей стали. Как она могла это сделать? Я сам пробовал и знаю, что это невозможно. Она чудовищно сильна для женщины, но даже Горе для этого понадобился бы тяжелый топор. И зачем одевать его в доспехи, а потом резать ему горло? Но если это не она… как тень могла это сделать?

— Спросите ее. — Джейме принял решение. — Ступайте к ней. Задайте ей свои вопросы и выслушайте ее ответы. Если вы останетесь убеждены в том, что лорда Ренли убила она, я позабочусь, чтобы она понесла за это наказание. Вам решать. Либо обвините ее, либо освободите. Я прошу лишь, чтобы вы судили ее беспристрастно, руководствуясь вашей рыцарской честью.

— Хорошо. Я буду честен.

— Тогда я более вас не задерживаю.

Юноша пошел к двери, но оглянулся.

— Ренли находил нелепой эту женщину, надевшую на себя кольчугу и притворяющуюся рыцарем.

— Если бы он видел ее в розовом атласе и мирийских кружевах, он переменил бы мнение.

— Я спросил его, зачем же он приблизил ее к себе, если она кажется ему столь неприглядной. Он ответил, что все другие рыцари хотели от него замков, почестей или золота, а Бриенна хочет одного: умереть за него. Когда я увидел его в луже крови, увидел, что она бежала, а трое других невредимы… Но если она невинна, значит, Робар и Эммон… — Договорить он не смог.

Джейме не стал останавливаться на этой стороне дела.

— На вашем месте я бы сделал то же самое, сир, — солгал он, не моргнув глазом, и Лорас явно остался благодарен ему за эту ложь.

Юноша ушел, и лорд-командующий остался один в белой комнате. Странное дело. Рыцарь Цветов, потеряв Ренли, так обезумел от горя, что зарубил двух своих собратьев, а вот ему, Джейме, даже в голову не пришло убить этих пятерых, не сумевших спасти Джоффри. А ведь он был моим сыном… Кто же я такой, если моя единственная рука не поднялась отомстить за собственную плоть и кровь? Надо было убить по крайней мере сира Бороса, чтобы избавиться от него.

Джейме, взглянув на свой обрубок, скорчил гримасу. С этим надо что-то делать. Если сир Джаселин Байвотер носил железную руку, он должен носить золотую. Возможно, Серсее понравится золотая рука, которая будет ласкать ее золотистые волосы и крепко прижимать ее к Джейме.

Но рука подождет. Сначала надо уладить другие дела и уплатить другие долги.

САНСА

Трап, ведущий на бак, был крутым и неоструганным, поэтому Санса оперлась на руку Лотора Брюна. Сира Лотора, напомнила она себе: этот человек был посвящен в рыцари за доблесть в битве на Черноводной. Хотя ни один настоящий рыцарь не надел бы на себя эти залатанные бурые бриджи, обшарпанные сапоги и облезлый кожаный кафтан. Брюн, крепко сбитый мужчина с квадратным лицом, приплюснутым носом и шапкой спутанных седых волос на голове, разговорчивостью не отличался. Он был сильнее, чем казался с виду, и взметнул Сансу наверх так, будто она весила не больше перышка.

Перед носом «Сардиньего короля» тянулся голый каменистый берег, продутый ветром и негостеприимный. Но даже и такой он представлял собой отрадное зрелище. Недавний шторм унес их в открытое море, и волны так швыряли галею, что Санса уже приготовилась пойти ко дну. Двух человек смыло за борт, как слышала она от старого Освелла, еще один упал с мачты и сломал себе шею.

Сама она редко отваживалась выходить на палубу. В ее тесной каютке было сыро и холодно, и Сансу все время тошнило — от ужаса, от лихорадки, от морской болезни. Никакая еда в ней не удерживалась, и даже спать она почти не могла. Закрывая глаза, она каждый раз видела перед собой Джоффри — он рвал свой воротник, царапал свое мягкое горло и умирал с крошками от пирога на губах и винными пятнами на дублете. Ветер, гудящий в снастях, напоминал ей о страшном сосущем звуке, с которым Джоффри пытался втянуть в себя воздух. Иногда ей снился также и Тирион.

— Он этого не делал, — сказала она Мизинцу, когда тот зашел посмотреть, не лучше ли ей.

— Джоффри он не убивал, это верно, но сказать, что руки у него чисты, никак нельзя. Вам известно, что он уже был женат?

— Он мне говорил.

— А не говорил он вам, что, когда жена ему наскучила, он отдал ее гвардейцам своего отца? То же самое могло когда-нибудь произойти и с вами. Не стоит лить слезы по Бесу, миледи.

Ветер запустил соленые пальцы в ее волосы, и Санса вздрогнула. Качка была сильной даже здесь, около берега, и ее мутило. Она отчаянно нуждалась в ванне и перемене одежды. Должно быть, она страшна, как смерть, и пахнет от нее рвотой.