Полицейский из библиотеки

— Конечно, Сэм. Для этого я здесь, отвечать на вопросы.

— Это касается детской библиотеки, — сказал он, — и плакатов там. Некоторые из них удивили меня. Почти поразили. — Он думал, что его слова прозвучат между прочим, как слова священника, увидевшего среди журналов на столике для прихожан номер «Плейбоя». «Потому что, — он подумал, — это не просто чувство. Я действительно был поражен. Не почти, а действительно».

— Плакаты? — спросила она, нахмурившись, однако быстро изменила выражение лица. — А! Вы хотите сказать «Полицейский из библиотеки» и «Простак Саймон», конечно.

— Простак Саймон?

— Ну, помните тот плакат, на котором написано:

НИКОГДА НЕ СОГЛАШАЙСЯ КАТАТЬСЯ НА МАШИНЕ

С НЕЗНАКОМЫМИ ЛЮДЬМИ!

Так называют дети маленького мальчика на плакате. Того, который вопит. Они называют его Простак Саймон. Мне кажется, что они презирают его за то, что он совершил такой глупый поступок. В этом и польза, а вы не так думаете?

— Он не вопит, — медленно сказал Сэм. — Он кричит.

Она пожала плечами. — Вопит, кричит, какая разница? Мы этого здесь не слышим. Сюда приходят хорошие дети, уважительные.

— Конечно, — сказал Сэм. Они снова оказались в фойе, и он взглянул на табличку на треножнике, на которой было написано не

МОЛЧАНИЕ — ЗОЛОТО

или

ПОСТАРАЙТЕСЬ НЕ ШУМЕТЬ

но предлагалось авторитарное:

ТИШИНА!

— К тому же, как на это посмотреть.

— Пожалуй, — сказал Сэм. Он почувствовал, что его увели и очень ловко туда, где он не имеет морального права ступать, и что право выбирать жаргон за Аделией Лортц. Она казалась человеком, которому не раз удавалось делать это, и в нем заговорило упрямство. — Но в них какая-то крайность, в этих плакатах.

— Неужели? — вежливо спросила она. Теперь они стояли у входной двери.

— Да, они вызывают страх. — Он собрался с духом и сказал то, что действительно думал. — Они не годятся там, где бывают маленькие дети.

Ему казалось, что он не придирается по мелочам и не допускает высокомерного тона, и он почувствовал облегчение.

Она улыбалась, и эта улыбка раздражала его. — Были и другие, которые выражали такое мнение, Сэм. Бездетные люди не часто захаживают в детскую библиотеку, но все же иногда приходят: дяди, тети, приятели мам-одиночек, которым дали разовое поручение… и люди вроде вас, Сэм, которым нужна я.

— Разные люди, — говорил взгляд ее холодных серых глаз. — Люди, которые приходят за помощью, и как только они получат то, что надо, начинают критиковать то, что мы здесь делаем в публичной библиотеке Джанкшн Сити. Что я здесь делаю в публичной библиотеке в Джанкшн Сити.

— Мне кажется, вы думаете, что я напрасно вмешался, — добродушно сказал Сэм. Но он не испытывал добродушия, вдруг добродушие покинуло его, дело принимало другой оборот, и Сэм занял оборонительную позицию.

— Что вы. Просто вы не понимаете. В прошлое лето мы организовали опрос, Сэм, как часть ежегодной летней программы для читателей. Мы называем ее Летние Огоньки Джанкшн Сити, и каждый ребенок получает один голос за книгу, которую он или она читает. Желая заставить детей читать книги, мы разработали такую методику за многие годы работы здесь. Видите ли, мы несем за это ответственность.

— Мы знаем, что мы делаем, — говорил ее сверлящий взгляд. — И я не грублю, если учесть, что вы. придя сюда в первый раз в своей жизни, позволили себе совать нос и высказывать критические замечания.

Сэм почувствовал, что повел себя неправильно. Хотя это поле битвы не принадлежало полностью женщинам, подобным Лортц, он признал, что отступает.

— Согласно опросу, большей популярностью среди детей пользовалась кинокартина «Кошмар на улице Вязов, пятая часть» прошлым летом. Любимая рок-группа называется «Пушки, а не розы», второе место занял парень по имени Оззи Осборн, который, насколько я понимаю, во время своих концертов отгрызает головы живым животным. Их любимый роман называется «Лебединая песня», дешевое издание. Это роман ужасов некого по имени Роберт МакКэммон. У нас ее нет в наличии, Сэм. За несколько недель они зачитывают новый экземпляр до дыр. У нас был один экземпляр в плотном переплете, но его, конечно, украли. Кто-то из плохих детей.

Она замолчала, ее губы вытянулись в тонкую ниточку.

— На втором месте роман ужасов о кровосмешении и детоубийстве, называется «Цветы на чердаке». Он считался самым читаемым пять лет подряд. А некоторые называли даже «Пейтон Плейс».