Потаённое окно, потаённый сад

Наконец он вспомнил, что в „скауте“ было два мертвеца. Они сидели, медленно коченея, а из их голов торчали его слесарные инструменты.

Морт выполз из тени „скаута“, руками закинул свою левую ногу на правую и начал колотить по ней кулаками, как человек, собравшийся зажарить дешевый кусок мяса.

Остановись! — закричал слабый голос — это была последняя крупица здравомыслия в сонме голосов, звучащих в голове Морта, единственный слабый свет разума в том, что казалось теперь громадным вместилищем черных грозовых туч, расположенным между ушами. Остановись. Он сказал, что будет звонить днем, а сейчас только четверть третьего! Еще достаточно времени! Достаточно времени!

А если он позвонил раньше? Может быть, на этом глухом, суконном Юге день заканчивается в два часа?

Если я буду и дальше колотить по своей ноге, то ее окончательно сведет судорогой. Будет интересно посмотреть, как я поползу к своему дому, чтобы успеть ответить на звонок.

Это подействовало. Морт наконец остановился. На этот раз он поднялся на ноги осторожнее и несколько секунд просто постоял (и позаботился о том, чтобы стоять спиной к „скауту“ — он не хотел заглядывать внутрь машины) перед тем, как сделать первый шаг Иголки стали пропадать. Сначала он заметно прихрамывал, но постепенно его походка выровнялась.

Он почти миновал кусты, которые Шутер обрезал „скаутом“ Тома, когда услышал звук приближающегося автомобиля. Не задумываясь он упал на колени и проследил за промчавшимся мимо ржавым „кадиллаком“. Он принадлежал Дону Бейссинджеру, старому алкоголику, который большую часть своего времени проводил пропивая остатки своего когда-то значительного наследства и пользовался дорогой у озера, чтобы срезать угол и добраться до тропы, известной в округе как „дорога Бейссинджера“. Морт подумал, что Дон был едва ли не единственным человеком, который жил здесь круглый год.

Как только „кадиллак“ исчез из поля зрения, Морт поднялся на ноги и поспешил домой. Теперь он был счастлив, что не поехал на „бьюике“. Он знал „кадиллак“ Дона Бейссинджера, и Бейссинджер прекрасно знал „бьюик“ Морта. Сейчас еще слишком рано, чтобы Дон успел набраться до беспамятства, и он непременно бы запомнил, что машина Морта была припаркована неподалеку от того места, где вскоре обнаружат невероятную, ужасную находку.

Он пытается свалить эти убийства на тебя, думал Морт, хромая по тропинке к дому. Он сделал для этого все: если прошлой ночью у дома Тома Гринлифа стояла какая-то машина, то это наверняка был твой „бьюик“. Он убил их твоими инструментами.

Я мог бы избавиться от инструментов, неожиданно подумал он. Я мог бы бросить их в озеро. Наверняка меня бы стошнило, но я бы смог это пережить.

Смог бы? Это еще вопрос. И даже если бы ты это сделал… Шутер наверняка продумал и такую возможность. Кажется, он продумал все варианты. Он знает, что, если ты попытаешься избавиться от топорика и отвертки, а полиция проверит дно озера и все-таки обнаружит их, дело обернется для тебя еще хуже. Ты понимаешь, что он делает? Видишь?

Да. Он видел. Джон Шутер приготовил ему подарок. Это было чучело, вывалянное в дегте и перьях. Большое, блестящее, вымазанное в дегте чучело. Морг шлепнул чучело левой рукой по голове, и рука тут же прилипла. Чтобы отлепить ее, пришлось ударить чучело правой рукой в живот, но от этого правая рука тоже прилипла. Это было… Какое слово он обычно употреблял с этаким самодовольным удовлетворением? „Нечестно“, не так ли? Да, именно так. С каждым движением он все больше приклеивался к чучелу Джона Шутера. А теперь?

Что ж, теперь Морт был вынужден врать всем подряд, и, если правда выплывет наружу, ему несдобровать, а в четверти мили от него сидел человек с топором в голове вместо шляпы, и на ручке топора было написано имя Морта. Вряд ли можно было придумать что-нибудь хуже.

Ему показалось, что в пустом доме зазвонил телефон, и он рысью кинулся к крыльцу.

ГЛАВА 37

Шутер не позвонил. Минуты тянулись как конфеты-липучки, а Шутер не звонил. Морт неустанно ходил по дому, дергая и закручивая волосы на голове. Теперь он понимал, что испытывает наркоман, дожидаясь торговца наркотиками.

Дважды он собирался прекратить ожидание и направлялся к телефону, чтобы позвонить властям — не старому Дейву Ньюсаму и даже не местному шерифу, а в полицию штата. Ему вспомнилась старая вьетнамская поговорка: „Убей их всех, и пусть их сортирует сам Бог“. Почему бы и нет?