Извлечение троих

Голос ее стал тише, веки чуть опустились. Она покосилась на него с хитроватым прищуром.

— Ну, скажем так, поначалу.

Этот денек ты запомнишь, беленький коржик, — обещали ее хитрющие глаза. — Запомнишь надолго.

Помяни мое слово.

14

В тот день они прошли мили три, может быть, чуть поменьше. Коляска Детты перевернулась дважды. В первый раз она опрокинула ее сама, исхитрившись незаметно дотянуться до ручного тормоза и рвануть его со всей силы. А во второй раз ее повалил Эдди, слишком резко дернув ее в очередной, черт бы ее побрал, песчаной ямке. Это случилось уже ближе к вечеру, и на секунду он запаниковал, думая, что на этот раз у него просто не хватит сил снова поднять коляску — просто не хватит и все. Он схватился за ручки дрожащими руками и, предприняв титаническое усилие, рванул коляску, само собой, слишком сильно, и она перевернулась, как Шалтай-Болтай, грохнувшийся со стены, и им с Роландом пришлось изрядно попотеть, чтобы поднять ее. Успели они как раз вовремя. Веревка, завязанная под грудью Детты, сползла и надавила на горло. Скользящий фирменный узел стрелка затянулся и едва ее не задушил. Лицо у Детты уже стало какого-то странного синего цвета, она теряла сознание, но, и задыхаясь, она продолжала смеяться.

Оставь ее так, оставь, — чуть не сказал ему Эдди, когда Роланд нагнулся ослабить узел. Пусть она задохнется. Уж не знаю, может быть, ты и не прав был, когда говорил, что ей хочется умереть, но ей точно хочется НАС доконать… так что хрен с нею, оставь ее так!

Но он вспомнил Одетту (хотя их первая и последняя встреча, такая короткая, была так давно, что даже память о нем стала меркнуть) и поспешил на помощь Роланду.

Роланд раздраженно оттолкнул его одной рукой.

— Здесь мы вдвоем не уместимся.

Когда он ослабил веревку, и Госпожа стала шумно ловить ртом воздух (хрипы ее перемежались взрывами злобного смеха), стрелок повернулся к Эдди и обвел его оценивающим взглядом:

— Мне кажется, нам следует на ночлег остановиться здесь.

— Еще немножко, — едва ли не взмолился Эдди. — Еще немножко я в состоянии пройти.

— Надо думать! Бугай-то здоровый — впору на нем пахать, да еще силы останутся отсосать тебе ночью твой бледный стручок.

Она по-прежнему отказывалась от еды, лицо у нее осунулось, кости на нем проступили резкими углами, глаза запали, но при этом они блестели все той же злобой.

Роланд не обратил на нее никакого внимания, только внимательнее присмотрелся к Эдди.

— Только немножко, — кивнул он наконец. — Совсем чуть-чуть.

Минут через двадцать Эдди сдался. Он не чувствовал своих рук — они превратились в какой-то студень.

Они уселись в тени скал, прислушиваясь к крикам чаек, наблюдать за приливом и ждать, когда солнце зайдет, а из моря выползут омары и начнут задавать друг другу свои нескладные вопросы.

Понизив голос, чтобы не слышала Детта, Роланд сказал Эдди о том, что у них кончились «хорошие» патроны. Эдди только стиснул зубы, но ничего не сказал. Роланд остался доволен.

— Так что придется тебе поохотиться самому, — сказал Роланд. — Мне уже не под силу удержать достаточно большой камень… и не промазать.

Теперь уже Эдди уставился на него.

И то, что он увидел, ему не понравилось очень.

Стрелок махнул рукой.

— Ничего, — сказал он. — Ничего, Эдди. Что есть, то есть.

— Ка, — сказал Эдди.

Стрелок кивнул и слегка улыбнулся:

— Ка.

— Кака, — подытожил Эдди, и, взглянув друг на друга, они рассмеялись. Роланд смеялся не долго. Он и сам испугался тем хрипам, которые вышли у него вместо смеха. Даже когда он умолк, вид у него оставался каким-то отсутствующим и печальным.

— Во как ржут, видать, хорошо обслужили друг дружку? — выкрикнула им Детта своим хриплым, срывающимся голосом. — А когда же ебаться начнете? Вот на что я хочу посмотреть! Как вы друг дружке всадите!

15

Эдди прикончил омара на ужин.

Детта опять отказалась есть. Эдди съел одну половину куска у нее на глазах и предложил ей вторую.

— Нет! — завизжала она, сверкая глазами. — НЕТ! Ты сунул отраву с другого конца и теперь мне его пихаешь.

Не говоря ни слова, Эдди доел вторую половину.

— Подумаешь! — пробурчала, надувшись, Детта. — Отгребись от меня, беложопый.

Но Эдди не отставал.

Он протянул ей еще кусок.

— Возьми и сама раздели его. Дай мне любую половину. Я ее съем, а ты потом съешь свою.

— Не поддамся я на твои белые фокусы, мистер Чарли. Сказала тебе, отгребись, вот и давай отгребывай.