Извлечение троих

Когда тело Роланда опять «оживет», она предложит ему на выбор: либо вернуть ее в ее мир, либо получить пулю в лоб. Все равно планам твоим абзац, скажет еще она. Дружок-то твой помер, уж не знаю, чего ты там себе удумал, но теперь ни черта у тебя не выйдет.

Если же револьвер, который Гнусный Мужик отдал Эдди, не сработает, а такое вполне возможно — Детта в жизни так никого не боялась и не ненавидела, как Роланда, способного на любой, пусть даже самый что ни на есть мерзкий трюк, — она все равно его оприходует. Может, камнем, а может, голыми руками. Он весь больной, у него не хватает двух пальцев. Она с ним справится.

Но когда она подползла совсем близко к Эдди, Детта снова забеспокоилась. В сознании ее опять прозвучал вопрос, и ей опять показалось, что задал его чужой голос.

А вдруг он узнает? А вдруг он узнает, что ты тут сотворила, в ту же секунду, когда ты прикончишь Эдди?

Ничего он не узнает. Он сейчас слишком занят поисками своего лекарства. Как я понимаю, ему сейчас не до него.

Чужой голос ей не ответил, но сомнение все же закралось. Она слышала их разговоры. Они думали, что она спит, а она не спала и все слышала. Воистину Гнусному Мужику нужно кое-что сделать. Она так и не врубилась, что именно. Поняла только, что все это связано с какой-то башней. Наверное, Гнусный Мужик полагал, что в башне этой полно золота и бриллиантов или чего-нибудь в этом роде. Он говорил, что чтобы добраться туда, ему нужны трое: она, Эдди и кто-то еще. Так, должно быть, и есть. Иначе зачем здесь торчать этим дверям?

Если все это — волшебство, он наверняка узнает, если она убьет Эдди. Если убийством Эдди она перекроет ему путь к этой его башне, тем самым она уничтожает то единственное, ради чего живет этот белый мудофил. А когда он узнает, что ему больше незачем жить, этот мудак может сделать уже все, что угодно, потому что тогда ему будет на все наплевать.

Детта невольно поежилась, представив себе, что будет, если воистину Гнусный Мужик вернется в таком настроении.

Но если нельзя кончать Эдди, то что же делать? Она могла бы забрать револьвер, пока Эдди спит, но когда Гнусный Мужик вернется, удастся ли ей потом справиться с ними двумя?

Она просто не знала.

Взгляд ее скользнул по коляске. Она собиралась уже перевести взгляд, как вдруг снова уставилась на коляску. На ее кожаной спинке был глубокий карман. Оттуда торчала веревка, которой они привязывали ее к креслу.

Взглянув на веревку, она поняла, что нужно делать.

Она резко изменила курс и поползла к неподвижному телу стрелка. Она возьмет все, что нужно, из рюкзака, который он называет «сумкой», потом быстренько выудит веревку… но тут она на мгновение застыла у двери.

Как и Эдди, она воспринимала все, что видела через дверь, с точки зрения кинозрителя… только теперешняя картина больше напоминала какой-нибудь сериал-детектив по телику. Дело происходило в аптеке. Аптекарь застыл за стойкой с этаким идиотским испуганным видом, и Детта его не винила: дуло револьвера было направлено прямо ему в лицо. Аптекарь что-то говорил, но голос его шел издалека и звучал глухо, как будто через какую-нибудь отражательную перегородку. Она не могла разобрать слова. Не видела, кто держал револьвер, но ей и незачем было видеть. Она и так знала, кто этот налетчик.

Воистину Гнусный Мужик.

Может быть, там он совсем на себя не похож. Там он может выглядеть как низкорослый пузатый мешок с дерьмом. Может быть, там он вообще чернокожий. Но внутри все равно — он. Быстренько ж он раздобыл себе еще ствол! Зуб даю, в этом деле он мастер. А ты, давай шевелись, Детта Уокер.

Она открыла сумку Роланда, и ее обдало ностальгическим запахом табака — слабым запахом от давным-давно израсходованных запасов. Сумка стрелка мало чем отличалась от дамской в том смысле, что набита она была всякою дребеденью, никчемушной на первый взгляд… но при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что это — имущество опытного путешественника, готового почти к любой непредвиденной случайности.

Она поняла, что Гнусный Мужик давно уже странствует в поисках своей Башни. А если так, то количество даже оставшейся у него после стольких дорог всякой всячины достойно было изумления.

Шевелись, Детта Уокер.

Она взяла все, что нужно, и поползла, извиваясь змеей, обратно к коляске. Опершись о локоть, приподнялась и вытащила из кармашка веревку, как рыбак тянет леску. Время от времени она поглядывала на Эдди, чтобы убедиться, что тот по-прежнему спит.