Мастер Исхода

– Симпатичный мальчик, – согласилась Ванда. – А ты что, ревнуешь? Вот уж не думала, что у нас с тобой романтические отношения.

– Никакой романтики, – подтвердил я. – Исключительно оздоровительный секс.

– Ты не обижайся, – Ванда положила руки мне на плечи, заглянула в глаза, заплескала ресницами, сделала губки бантиком. – Ты очень хороший. И в сексе, и вообще…

– Ты – тоже, – сказал я и погладил ее по голове. – Но если у тебя нет желания провести свою вторую жизнь среди этих милых дикарей, тебе придется пойти со мной. Потому что выбора у тебя нет.

– Как нет? – Она даже отстранилась. – А Исход? Ты же Мастер? Насколько я знаю, тебе требуется около двух лет, чтобы восстановить свои силы, но два года вполне можно пожить и здесь.

– Можно, – согласился я. – Допустим, ты меня убедила. Мы остались здесь на два года. А потом?

– Потом мы вернемся домой, я же сказала!

– Потом я вернусь домой, – поправил я свою многоопытную подружку. – А ты останешься здесь.

– Почему? Неужели ты меня бросишь? – возмутилась Ванда.

– Нет, это ты меня бросишь.

Некоторое время я с удовольствием наблюдал за ее ошарашенным личиком, потом великодушно пояснил:

– Я – Мастер. Но не Пророк. По крайней мере – не твой Пророк. И увести тебя в Исход я не смогу.

– Почему ты так решил?

– Потому что, будь я твоим Пророком, ты бы ни на секунду не усомнилась в том, что все, что я делаю, – правильно. Или ты забыла, как ушла вместе с Шу Дамом? Так попробуй вспомнить.

Ванда задумалась… Потом нехотя кивнула:

– Ты, наверное, прав. Шу Дам – особенный, он такой…

– Он был таким, – жестко произнес я. – Теперь он, скорее всего, мертв (нет смысла скрывать очевидное), а я – не он. Поэтому тебе стоит привыкнуть к тому, что домой ты не вернешься. Никогда.

Алые губки молоденькой девушки задрожали… Но под внешностью юной красотки скрывалась матерая, битая жизнью тетка. Она справилась.

– Ты уверен, что наш Пророк мертв? – тусклым голосом спросила Ванда.

– Теперь – да, – пришлось соврать мне. – Будь он жив, я бы это почувствовал. Ну так что ты решила?

Больше она не колебалась:

– Я пойду за тобой, куда ты скажешь. И буду делать всё, что ты скажешь. Я буду очень стараться – и тогда, может быть, ты станешь моим Пророком.

«Это вряд ли», – подумал я.

Если бы Любовь или Веру можно было обрести одним лишь правильным и разумным поведением, насколько лучше стал бы мир. Но разочаровывать подружку не стал. В конце концов, на этой Земле она – самое близкое мне существо. После моих зверей, разумеется.

* * *

Это была одна из тех тварей, которых я условно окрестил «львами». Черногривые бестии, покрупнее моей Лакомки. В отличие от львов, которые водились в степных районах Центральной Сибири, эти звери жили не «гаремами», в одиночку или парами. В данном случае это была пара. Самец и самка. Как потом выяснилось, самцу не повезло. Он серьезно поранил заднюю лапу. А у самки как раз образовалось несколько детенышей. Живности в джунглях полно, вот только вся эта живность совсем не хочет быть съеденной, а прокормить в одиночку аж три (детенышей можно считать совокупно в одну единицу) желудка самке было непросто. Надо полагать, с голодухи хищница пошла на криминал: ворвалась ночью в деревеньку, разворотила тростниковую стенку одной из хижин и унесла женщину. На следующую ночь история повторилась. На сей раз жертвой стал паренек лет двенадцати, причем произошло это буквально в двадцати шагах – в соседней хижине. Однако, когда я, отреагировав на вопли и рычание, кинулся на помощь, четвероногой убийцы и след простыл. Может, и к лучшему. С почти игрушечным копьецом бросаться в одиночку на двухсоткилограммового хищника – верный способ угодить к нему на обед.

Я знал, на что способна Лакомка. А эта тварь ей мало чем уступала. Во второй хижине было семеро мужчин. Двое из них умерли на рассвете, третьего местная шаманка обещала спасти. Остальные просто не успели поучаствовать в драке.

Утром все боеспособные мужчины селения (числом тридцать два человека) вооружились и отправились мстить. Вернулось двадцать девять. Трое остались у логова хищников. Их задавил внезапно возникший за спинами охотников лев. Поврежденная лапа мешала ему охотиться, но убивать он мог и оставшимися. Трое погибли, остальные бежали. Одним из троих оказался тот симпатичный юноша, который заглядывался на Ванду.

В деревне наступил траур. Даже то, что в следующую ночь хищница не появилась, никого не обмануло.