Трон императора

Кэр и Карашшер остались одни.

– Ты знаешь, где библиотека? – спросил сын вождя.

7

Саконнин велел привести мага в Зал Царей. Он полагал, что запечатленный в камне и металле облик тех, кто тысячелетия правил Карнагрией, настроит кандидата на подходящий лад. Эти колдуны склонны слишком много воображать о себе. А кое-кто из них, что особенно прискорбно, обладает чересчур большой властью. Власть же в Карнагрии принадлежит царю. И тем, кто рядом с царем.

Сам Фаргал тоже не жаловал магов. А со своими мирился как с необходимостью. Как человек, не любящий собак, заводит мелкую беспокойную шавку со звонким голосом. Чтобы давала знать, если волк или вор подберется к дому. Но кто же берет в сторожа тигра?

Поначалу маг не понравился Саконнину. Слишком гордый вид, слишком вызывающе глядит из-под капюшона, который не потрудился сбросить с головы в присутствии Советника Трона.

– Как тебя зовут? – холодно спросил Саконнин.

– Хлисс, мой господин!

Голос неприятный-то какой!

– Что можешь сказать о себе, Хлисс?

– Я учился у чародея Бин-Лесена из Вертална,– отвечал кандидат.– Овладел искусством зажигания огня, лечения горячки, распознавания и растворения чар…

– А наводить чары ты можешь? – перебил Саконнин.

– Могу. Но…– кандидат замялся,– но не слишком преуспел в сем искусстве. Обратное я умею лучше.

– Ты говорил о возжигании огня?

Маг вытянул руку ладонью вверх. Саконнин заметил: на безымянном пальце – кольцо. С гранатом, кажется. Небогатое колечко.

Светящийся туман поднялся над ладонью, сгустился, образовав желтый шарик. Взлетев, шарик ярко вспыхнул и приблизился к сидящему Советнику. Огонек вращался и негромко потрескивал.

– Господин может его потрогать: он безвреден!

Но Саконнин из осторожности воздержался.

– А сотворить жгущий огонь ты можешь?

– Могу разжечь камин,– отвечал чародей, не слишком умелый, по собственному признанию.– Пусть мой господин не сомневается: я знаю очень много серьезных заклинаний. Царю не придется сожалеть, если он возьмет меня на службу!

Именно заискивающий тон заставил Советника переменить мнение об этом человеке.

– Значит, ты умеешь распознавать и снимать чары? – спросил он строго.

– Умею. И очень хорошо! – заверил Хлисс.

«Похоже, и впрямь умеет! – подумал Саконнин.– И не слишком много мнит о себе. Значит, не опасен. Да, я возьму его».

– Я возьму тебя, Хлисс,– сказал он.– О жалованье поговорим, когда ты покажешь, на что способен. Где твои вещи?

– Мне велено было оставить их снаружи. У меня не много вещей, мой господин. Пара книг, кое-какие полезные травы…

– Помолчи! – оборвал Старший Советник.– Эй, солдат! Да, ты. Позови сюда Бренелара. А ты, маг, подожди там, снаружи. Если начальник стражи сочтет тебя безопасным, останешься во дворце.

– Благодарю, мой господин!

Бренелар появился через несколько минут.

– С виду не слишком силен,– сообщил ему Саконнин.– Но утверждает, что хорошо распознает и снимает чары. Обыщи его мешки и выбрось все подозрительное. Разместишь его недалеко от покоев Фаргала. Заодно и поглядим, так ли хорошо он знает дело, как говорит.

– Он держится слишком скромно для чародея,– заметил осторожный Бренелар.

– Скорее всего, оттого, что не слишком силен. Но слишком сильный нам и не нужен! – Советник кивнул.– Сделай, как я сказал, и приставь надежного человека: пусть присмотрит за этим Хлиссом. Выбора у нас нет: другие вообще ни на что не годятся.

– Если бы Советник обратился в Фетис или Эгерин…

– …то они наверняка подсунули бы нам битое стекло во фруктовом салате! Этот-то – карнагриец, хоть и учился в Верталне.

– Судя по выговору и привычкам – да, наш,– согласился Алый.– Но почему бы не взять троих, как это сделал Фаргал? Пусть следят друг за другом.

– Те-то трое превосходно спелись! – возразил Саконнин.– А впрочем, худого в этом нет. Будь у них черные души, они не ладили бы так хорошо.

– Жаль только,– сказал Бренелар,– они не смогли защитить государя от колдовства.

– Царь жив,– напомнил Советник.– И кто знает, что произошло там, в Ремийском замке?

– Мне можно идти? – спросил начальник стражи.

– Можешь у меня не спрашивать. Я ведь не царь!

– Но пока твое слово значит не меньше?