Трон императора

– Бум! Бум! Бум! – Ноги сокта в тяжелых сапогах – по присыпанным песком плитам Арены.

Кэр слышал хриплое шумное дыхание под черным железом.

Блестящий наконечник сопровождает каждое движение сына вождя. И сталь – все ближе. Точно в центр груди. Даже когда прыжок поднимает Кэра над Ареной.

Третий! Наконечник – в локте от сердца Кэра.

Сын вождя развернулся в прыжке, в воздухе, боком к сокту. «Скорпион» – в выброшенной вперед руке. Широкий острый «лист» наконечника скользнул по груди Кэра – еще один кровавый след – и – вытянутая вперед рука, вибрирующее острие меча…

Есть!

Узкий клинок проскользнул в треугольный вырез щита и без всякого сопротивления вошел в горло Устула на два пальца ниже подбородочного ремня. «Скорпион» ужалил!

Усиленный встречным движением, удар был настолько силен, что меч пробил тыльник шлема и на целый локоть выпрыгнул наружу.

Ноги Кэра уперлись в песок. С пронзительным криком он рванул меч к себе, вытягивая его из тела врага.

Тугая струя крови ударила юноше прямо в лицо: в нос, в глаза, в кричащий рот.

Кэр поперхнулся, глотнул горько-соленую густую жидкость, отпрыгнул назад.

Устул рухнул на песок.

Жар проглоченной крови привел сына вождя в неистовство. Огонь вспыхнул внутри. Рев наполнил его грудь, голова запылала, в ней что-то росло, расширялось, давя изнутри с такой силой, что уши готовы были лопнуть, а глаза лезли из орбит. Кэр раскрыл рот, и как будто пламя вырвалось из его глотки. Но то было не пламя – звериный, леденящий душу вопль. Боевой клич клана Мечей.

Не осознавая, что делает, Кэр ухватил левой рукой султан шлема поверженного врага, приподнял закованное в железо тело над окровавленным песком и одним взмахом отсек голову убитого.

Отсек и, размахивая ею над головой, продолжая терзать уши карнагрийцев леденящим душу визгом, станцевал на Арене варварский танец с мечом в одной руке и отрубленной головой – в другой.

Первый же вопль заставил заткнуться самых распаленных зрителей. Женщины закрыли уши руками, мужчины побледнели. Те, кто только что вскочил с места, рухнули обратно.

Вопль оборвался. Сын вождя взмахнул обагренным мечом, с лицом, алым от покрывшей его крови, с черным шлемом в руке, из которого стекала на песок кровь, пятная его красным…

Повисла напряженная тишина. Жуткая, гнетущая…

И – новый вопль, еще более ужасный! Кое-кто закричал от ужаса, но большинство безмолвствовало, глядя, как носится по Арене тощий дикарь-убийца в маске из свежей крови.

Ужас сковал толпу.

Но – не всех.

Несколько мужчин со значками наемников наблюдали сцену с нескрываемым интересом.

– Клянусь богом гор! – пробормотал один из них, чей рот был изуродован ударом меча, а серые глаза, вечно сощуренные, тонули в черных глазницах.– Клянусь богом гор! Он не похож на самерийца. Но он – нашей крови! Ашшур! Да, он моей собственной крови!

– Удивил! – отозвался второй, которому вопли гладиатора доставляли, похоже, немалую радость.– Кто еще, кроме сына клана Мечей, способен на такой удар?

– Тогда какого демона он приплясывает на этой чертовой Арене? – спросил третий.

– А вот я сейчас пойду и узнаю! – заявил воин с изуродованным ртом.

Гладиатор тем временем закончил свой безумный танец. И сразу как-то ссутулился, обмяк, сник и, не обращая внимания на приветственные крики оправившейся от шока толпы, побрел к выходу; отрубленную голову в шлеме он по-прежнему держал в руке. И только у самой решетки вспомнил о ней, уронил на песок…

– Пойду и узнаю! – сказал воин и поднялся.

Талию его обнимал серебряный пояс с золотым царским гербом – знак начальника тысячи.

Кэр стоял, наклонясь, а смуглый тонконогий раб лил на его загорелую спину теплую воду. Другой слуга проворно работал губкой, посыпанной мыльным порошком.

Вода, стекая, впитывалась в песок, унося в него пот и кровь Арены. Светлые кудри юноши потемнели от влаги.

Кайр (так звали начальника тысячи) остановился поодаль, приглядываясь. Юноша распрямился. Теперь он стоял к наемнику спиной, и раб тер ему живот.

Зоркие глаза Кайра быстро обнаружили на загорелой спине следы Испытания. На спине начальника тысячи был точно такой же квадрат из шрамов, оставленных муравьиными жалами. Только след Кайра был «подпорчен» рубцом – из тех, что оставляет сеча.