В огне желания

– То, что следовало сделать в первую же ночь после того, как ты вернулась ко мне. Тогда не было бы никаких оснований для развода, никаких! Снимай платье. Оно недотягивает до тех, за которые платил я, но едва ли тебе понравится, если даже такой жалкий туалет будет изорван в клочья.

Стюарт начал расстегивать свою сорочку.

– Но… но ты же собирался подождать? Ведь ты бы не хотел сомневаться, что первенец именно твой!

Не отвечая, Стюарт вытянул полы сорочки из-за пояса брюк и расстегнул запонки. Когда сорочка была повешена на спинку другого стула, взору Присциллы впервые предстала грудь мужа, покрытая светлыми волосами, заметными лишь потому, что на них лежал отблеск лампы. В сравнении со смуглым телом Брендона оно казалось бледным, а руки и лицо, слегка загорелые, подчеркивали эту бледность.

– Траск наградил тебя ребенком?

– Пока я не стала бы уверенно отрицать это… Только сказав это, Присцилла вдруг впервые осознала, что такое возможно, и сердце ее наполнилось радостью.

– То есть однажды твои женские дела все же были? Этого достаточно.

«Он до сих пор не знает, что Брендон в Натчезе, что я провела с ним все это время!»

Однако радость ее улетучилась, когда Стюарт начал приближаться.

– Прошу тебя, не надо! – взмолилась она. – Это ничего не решит. Я хочу развестись.

– А я не хочу, – сказал он спокойно, но с угрожающим блеском в глазах. – Я взял в жены именно тебя, значит, так тому и быть. К тому же ты заблуждаешься, считая, что безразлична мне. А теперь лучше снимай это жалкое платье, ложись в постель и приготовься выполнить супружеские обязанности. Если вздумаешь сопротивляться, тебе же хуже. Я позову кого-нибудь и прикажу раздеть тебя донага. Даже если всем четверым моим подручным придется держать тебя, я все равно овладею тобой, Присцилла. Покорность обойдется твоей скромности не так дорого. Раздевайся.

– Нет!

Он бросился к ней. Ткань затрещала, и темно-зеленое шелковое платье Сью Элис было разорвано до талии. Звук показался оглушительным в полной тишине и даже отдался эхом в углах спальни. Присцилла замахала руками, отбиваясь. Тщетно. Она не предполагала, что Стюарт так ловок и силен.

Он схватил Присциллу, стиснув так, что она вскрикнула от боли, и потащил к кровати. Она пыталась кусаться, царапаться и лягаться, но все усилия пропадали даром. В несколько мгновений Стюарт прижал ее всем своим весом к постели и разорвал сорочку. Быстро снять с нее корсет ему не удалось, и полуобнаженная Присцилла оказалась в объятиях человека, к которому чувствовала отвращение. Ее замутило, и с решимостью отчаяния она полоснула его по щеке ногтями. В ответ Стюарт влепил ей такую пощечину, что у нее потемнело в глазах и выступили слезы.

– Будет синяк, – с холодной злостью бросил он, – и поделом. Жаль портить такое хорошенькое личико, но ты сама напросилась. Сопротивляйся, если хочешь, дуреха. Разве не знаешь, что это только больше возбуждает?

Между тем он расстегнул брюки и задрал повыше юбки Присциллы. Теперь рука, горячая и влажная, шарила между ее ног в поисках отверстия в панталонах. Она забилась изо всех сил, но Стюарт снова схватил ее за волосы. Перевес сил был явно не в ее пользу. Присцилла почувствовала себя обреченной.

В дверь застучали, все громче и громче. Сердце ее так неистово колотилось, что поначалу заглушало этот звук, но Стюарт резко спросил:

– В чем дело?

Он тяжело дышал и хотя оставил Присциллу в покое, но все еще прижимал к постели и держал за волосы.

– Хардинг приехал, хозяин! Он привез очень важные новости, не терпящие отлагательства.

– Этот чертов Хардинг вечно не вовремя! – рявкнул Стюарт, медленно остывая. – Если окажется, что новости все-таки могли подождать, я вышвырну вас обоих к чертовой матери!

Стюарт поднялся. Освободившись от него, Присцилла съежилась и прикрылась руками. Стюарт, заметив это, усмехнулся.

– После того, что сейчас случилось, тебе лучше сменить тактику. Надеюсь, ты и сама понимаешь это. Когда я в следующий раз переступлю порог спальни, меня уже никто и ничто не остановит.

Присцилла сдерживала слезы, пока он заправлял рубашку и застегивал брюки. Возиться с остальной одеждой Стюарт не стал. Взяв ее в охапку, направился к двери.

Выйдя, он старательно запер ее. Скрежет ключа окончательно лишил Присциллу самообладания, и она зарыдала.

– Так и есть, это он. Ублюдок!

Стюарт смотрел через довольно широкую щель между рассохшимися досками двери, едва сдерживая ярость.