Ах, Париж!

Некоторое время лорд Харткорт ехал не разбирая дороги, а когда огляделся, оказалось, что он находится в Булонском лесу, около одного из ресторанов, где был завсегдатаем. Он направил машину к ресторану, собираясь зайти и выпить чего-нибудь, но потом подумал, что там слишком много народу и очень шумно. После изумительной игры Вентуры ресторанный оркестр наверняка покажется чудовищным.

Внезапно он решил, что будет делать. Он поедет к Генриетте! Лорд Харткорт понял, что она единственный человек, который поможет ему избавиться от неприятных мыслей. По крайней мере, с ней не сложно. Не надо притворяться, что он видит в ней не ту, кем она является на самом деле.

— Цветы, месье? — обратился к нему по-французски старый-престарый продавец цветов, тащивший огромную корзину.

— Нет, спасибо, — по-французски ответил лорд Харткорт, но тут же передумал. — Дайте мне вот эти! — попросил он, указывая на большую охапку в углу корзины.

— Но они еще не собраны в букеты, месье, — объяснил цветочник. — Это цветы для петлиц. Моя дочь только что привезла их из деревни.

— Я покупаю все, — сказал лорд Харткорт.

Он дал старику пять франков и получил в ответ целый поток благодарностей. Лорд Харткорт взял белые цветы и уложил их рядом с собой на сиденье. Только проехав несколько миль, он осознал, что это гардении. Стебли с зелеными листьями еще не были подрезаны, и весь букет издавал божественный аромат, обволакивающий лорда Харткорта. Гардении! Они заставили его опять подумать об этой проклятой девчонке.

Он нажал на газ. Чем быстрее он доберется до Генриетты, тем лучше. Она его не ждет, но от этого их встреча будет более радостной. Он был у нее в пять и когда в семь собрался уходить, она прижалась к нему и стала упрашивать, чтобы он побыл еще немного.

Лорд Харткорт ехал через Булонский лес, и его мысли о Генриетте были полны тепла и нежности. Он свернул на маленький бульварчик, где стоял дом, который он когда-то купил. Улицы казались пустынными. Он оставил машину под деревьями у тротуара, перешел на противоположную сторону и открыл дверь своим ключом. Неожиданность его визита придавала всему приключению особую остроту и даже таинственность. Обычно его встречала маленькая опрятная горничная, которой он платил. Она открывала дверь и принимала его шляпу, Генриетта всегда ждала его наверху, иногда разряженная в экзотические платья, а чаще всего обнаженная, как и вчера, когда ей хотелось, чтобы он купил ей изумрудное ожерелье.

Свет в холле и на лестнице был погашен, а мягкий ковер заглушал шаги. Его путь освещал свет от уличных фонарей. Он прекрасно знал, что комната Генриетты будет полна света. Она испытывала ужас перед темнотой, и рядом с ее кроватью всегда горела лампа. Когда она была ребенком, ее отец в наказание запер ее в шкафу, и с тех пор у нее развилась клаустрофобия. При мысли, что может оказаться в темноте, она впадала в истерику.

Держа в руке букет гардений, лорд Харткорт неслышно повернул ручку комнаты Генриетты. Он решил разбросать цветы по подушке, чтобы ее волосы впитали их аромат. Внезапно он замер! Незнакомая голая рука лежала на плече Генриетты, а рядом на подушке лежала чья-то голова! Генриетта не одна!

Он, наверное, неподвижно стоял целую минуту. Наконец Генриетта открыла глаза. Она вскрикнула, ее крик был полон смертельного ужаса.

— Прошу прощения за мое вторжение, — ледяным тоном, который, казалось, заморозил всю комнату, произнес лорд Харткорт.

— Боже мой! Но ты не собирался сегодня приходить! — выдохнула Генриетта.

Лежавший рядом с ней мужчина пошевелился и приподнялся на локте. Он был средних лет, с седеющими волосами и с густыми темными бровями. Он уставился на лорда Харткорта с выражением замешательства на лице. Вид у него был крайне нелепый.

Лорд Харткорт резко повернулся.

— Позвольте пожелать вам обоим доброй ночи. — Его слова были полны сарказма.

Затем он вышел и тихо прикрыл за собой дверь.

Спускаясь по лестнице, он слышал, как кричала Генриетта. Ее пронзительный голос был неприятен, и он понимал, что она еще долго после его ухода будет кричать и ругать всеми словами своего нынешнего любовника, кем бы он ни был.

Лорд Харткорт сел в машину и завел двигатель. Он в бешенстве рванул с места и, не разбирая дороги, помчался по пустынным улицам Парижа. Причиной охватившей его ярости была не Генриетта, а он сам, допустивший, чтобы его выставили таким дураком. Еще куда ни шло, думал он, если бы мужчина, с которым Генриетта изменяла ему, был молод и привлекателен, но стареющий любовник мог означать одно-единственное — ей хотелось больше денег, больше драгоценностей, ее жадная натура оказалась ненасытна. Он презирал себя за то, что позволил себе связаться с таким мелочным, жадным, полностью лишенным совести существом.