Ареал. Заражение

Берёзов взглянул на часы с фосфоресцирующим циферблатом:

— Двадцать три минуты.

— Долго, — с досадой скривился Медведь. Он обернулся к Ивану и добавил: — Найди, чем уши заткнуть. Если эта тварь заорёт близко, барабанные перепонки не выдержат. Говорят, что и мозги не выдерживают… — здоровяк вернулся к наблюдению, — хорошо бы заметить его заранее…

— Почему не пошарить прожектором? — спросил Берёзов. — До озера недалеко, наверняка высветим. Сразу из АГС и вдолбим.

— Не факт, что высветим, — покачал головой Медведь, напряжённо всматриваясь в ночь, — маленькие они… зато прыгучие и цепкие, почище обезьян. На свет прожектора оно точно придёт. Прямиком на крышу, к самой будке… Ничего не видно! — Здоровяк беспомощно покачал головой, отвлекаясь от перископа, и тихо посетовал: — Угораздило же…

— Откуда оно здесь? — стараясь говорить как можно тише, поинтересовался Иван. — Я не помню названия «Унк» в курсе лекций. Что это ещё за дрянь?

— Унком его сталкеры прозвали, — Медведь вновь потёр руками глаза и часто заморгал, приноравливаясь к темноте, — одно время у учёных оно числилось в «Неизвестных мутировавших объектах», вот название и прилипло, от первых трёх букв английского написания слова «Неизвестный». Среди первых сталкеров дюже образованных языковедов, сам понимаешь, было немного, вот так и сложилось. Сейчас оно официально зовётся «Сенсативный кто-то там».

— Сенситивно-гипертрофированная мутаформа какого-то объекта, уже не помню, как дальше, — Берёзов вспомнил рассказ инструктора, — так они же вроде в Красной Зоне должны обитать?

— Угу, — подтвердил Медведь, — оттуда оно и пришло. Почувствовало приближение чьей-то смерти. А раз возле нашей лабы объявилось, стало быть, кто-то скоро умрёт. Недобрый знак! — подытожил он. — Туман, понаблюдай пока, а я внесу это в вахтенный журнал. Мало ли что… так хоть будут знать, что здесь произошло.

Медведь приоткрыл крышку дежурного ноутбука, чтобы одновременно видеть дисплей и не светить им слишком сильно, и принялся старательно нажимать на клавиши, стараясь не издавать ни звука. Берёзов тревожно прильнул к окулярам перископа. Про Унка на теоретической подготовке рассказывали совсем мало. Неизвестная форма активности «Ареала», приравненная к категории особо опасных. Издаёт, предположительно, ультразвуковые сигналы на частотах, разрушающих клетки головного мозга человека. Существует предположительно в Эпицентре и Красной Зоне. Раньше изредка встречалась в Жёлтой Зоне, но за прошедшие пять лет не было зафиксировано ни одного появления Унка, что связывают с ростом «Ареала» и несклонностью Унка покидать своё место обитания. Опять же предположительно предпочитает обитать возле водоёмов и перемещается между ними по прямой, от одного к другому. Не относится к формам жизни. Фотографий нет, подробных описаний то ли нет, то ли не давалось в связи с тем, что тварь перестала встречаться…

— Медведь, нам говорили, что этот Унк не относится к формам жизни, — Иван вглядывался в зернистую темноту, стремясь заметить в далёких кустах даже малейшее движение, — что это значит?

— То и значит, — буркнул здоровяк, — неживое оно. Как Бродяги. Сердце не бьётся, кровь не циркулирует, почки не работают и так далее. Тело холодное, потому и в инфракрасном спектре его не видно.

Лёгкое шевеление на фоне чернильной ночи в первую секунду Берёзов даже не заметил. Что-то закрыло собою часть обзора, будто на объектив перископа снаружи, у самого края линзы, села муха или прилипла пылинка, слабо покачивающаяся теперь под дуновением воздуха. Иван недовольно поморщился и покрутил верньеры регулировки резкости, перенастраивая перископ с дальнего обзора на ближний.

— Что за чёрт… — удивлённо выдохнул он, — у нас на крыше ребёнок!

На дальнем обрезе плоской бетонной крыши лаборатории, спиной к сторожевой вышке сидела, свесив ноги, скрюченная фигурка мальчишки лет семи-восьми, одетого в какое-то рванье. Ребёнок сжался в комок и едва заметно раскачивался в разные стороны, словно стрелка метронома.

— Замри!!! — зашипел Медведь, срываясь к перископу. — В угол! К окну не подходи!

Он отстранил Ивана от окуляров и сам посмотрел в указанное место.

— Твою мать! — снова выругался здоровяк едва слышным шёпотом, стремительным движением опуская светящуюся крышку ноутбука. — Он уже здесь!

Медведь быстро и осторожно присел, чтобы случайно не мелькнуть в окне, и на корточках сделал пару шагов к углу, где стоял прислонённый к стене топор. Он взял его в руку и, разворачиваясь спиной к стене, посмотрел на Берёзова, прислоняя к губам указательный палец другой руки, изображая знак полнейшей тишины. Иван вжался в противоположный угол и замер. В наступившей тишине можно было уловить тихое детское хныканье. Берёзов вопросительным жестом указал Медведю на рычаги обрезиненных заслонок из бронестекла, предназначенных для герметизации наблюдательных окон. Тот отрицательно мотнул головой.