В плену сомнений

— Да, моя колдунья, — бормотал он у ее груди. — Стань опять распутницей для меня!

Распутницей! Она должна бы возразить ему, мелькнуло в голове у Джулианы. Как же ей не быть распутницей, если его ласки — само искушение. Как тут возразишь, когда его бархатный язык облизывает и играет с ее соском, погружая Джулиану в невыносимую истому? Как она может возразить, когда его палец так чувственно скользит внутри нее?

Она открыла глаза и обнаружила, что Рис смотрит на нее, и его голубые глаза сияют, словно сапфиры на дне прозрачного ручья. Его взгляд, серьезный и уверенный, чрезвычайно смутил Джулиану, и она отвернулась, сожалея, что позволила ему зайти так далеко.

— Пожалуйста, — прошептала она, не зная о чем просить. О милосердии? О прощении? Он не был способен ни на то, ни на другое.

Она беспокойно зашевелилась, надеясь, что, может, еще не поздно сбежать. Но она даже не смогла двинуться, распростершись на столе и раскрывшись его желанию — груди в плену его губ, ноги беспомощно раздвинуты. Все, что она могла сделать, так это вцепиться в его плечи и молиться, чтобы гроза миновала.

— Я не обижу тебя, — пробормотал он, как будто чувствуя ее внезапный страх.

Чтобы доказать это, он опять с жаром привлек ее к себе и прильнул к ее губам. То был нежный поцелуй любовника, а вовсе не завоевателя. Она закрыла глаза и почти поверила, что это прежний Рис ее целует, что пальцы прежнего Риса ласкают ее лоно…

— Рис… О, Рис… — Джулиана застонала, ибо он вновь усилил натиск, и ей показалось, что она поднимается к солнцу тропой Икара и готова к гибели, только бы достичь вершины. Она едва замечала капельки пота на его лбу и ненасытность, с которой он погружал ей в рот язык, двигаясь в едином ритме с пальцем, входившим все глубже в ее лоно.

Она видела одного лишь Риса, его тело, наполовину прикрывавшее ее, и чувствовала, как он стремился сделать ее частью себя, целуя, лаская, стремясь к еще более неизведанным наслаждениям…

И вдруг волны неизъяснимого блаженства захлестнули ее и вытолкнули в пучину солнечного света, которого она так страстно желала и так боялась. Издав молчаливый крик, погасший в его губах, она вонзила пальцы ему в спину и стала извиваться, не замечая, что ее обнаженная грудь была исколота его грубошерстным камзолом.

Когда Джулиана в изнеможении обмякла, он отнял свою руку и, оглушив ее долгим, страстным поцелуем, приник к ней бедрами, давая почувствовать ей, как под тесной тканью штанов в напряжении бьется его возбужденная плоть.

Одежда, больно полоснувшая по ее нежной коже, привела Джулиану в чувство, и она ускользнула от настойчивых губ Риса. Что это она делает? Да еще посреди классной комнаты и, Боже, с отворенной дверью!

Джулиана услышала, как он поспешно расстегивает штаны, и подняла голову. Сомкнув ноги, попыталась сесть и удержать равновесие.

— Рис, мы не можем заниматься этим здесь.

— Но мы уже делаем это здесь, дорогая. Слишком поздно для сожалений.

— Я… я не имела в виду… Совсем не то. Я хочу, чтобы ты…

— Взял тебя? — Улыбка победителя заиграла на его губах.

Она бы хотела сказать «нет», но ей трудно было противиться этому отчаянному, страстному желанию слиться с его телом в единое целое. Она не могла отрицать, что хочет Риса. Ненасытно.

И Джулиана согласно кивнула, не глядя на него.

— Но не здесь. Любой может войти и увидеть нас.

Рис застыл, и она подумала, что он рассердился. Джулиана посмотрела на него и увидела, что он изо всех сил пытается восстановить контроль над своим телом. Его лицо напряглось, губы плотно сжались.

— Очень хорошо, моя дорогая жена. — Он страдальчески улыбнулся. — Обещаю не мучить тебя и заняться с тобой любовью в нашей спальне.

Быстрыми уверенными движениями он застегнул брюки и помог ей оправить платье. Затем, обняв за талию, он потащил ее вниз по лестнице. Весь его вид был одно с трудом сдерживаемое желание. Они почти подошли к парадной спальне, когда увидели лакея, который спешил им навстречу, размахивая какой-то бумагой.

— Мистер Воган! Для вас срочное сообщение!

Рис, не глядя на него, нетерпеливо распахнул двери спальни.

— Не сейчас!

— Но это от мистера Пеннанта, — настаивал лакей. — Его человек ждет снаружи, чтобы сопровождать вас.

Рис остановился. Отпустив Джулиану, он взял бумагу у лакея и принялся читать. Джулиана видела, что неурочное послание явно вывело его из себя. Сунув записку в карман, он бросил лакею: