46  

– Раз надо – значит, сделаем. Ладно, пошли отсюда.

Протиснувшись между бревен, они выбрались наружу. После дождя глинистый склон холма сделался скользким.

– Ну что, командир, начнем? – бодро спросил Коршунов.

– Ты о чем?

– В этот мир встраиваться. Не слабо€ отсюда, как с горки, съехать?

– Давай,– согласился Черепанов.– Заодно проверим, как координация восстановилась.

Глава двадцать шестая Алексей Коршунов. Тернистая дорога к звездам

Когда Алексей Коршунов был мелким сопляком, принято было внушать подрастающему поколению, что у каждого в жизни должна быть великая цель. Ну просто у каждого. Мол, конечно, у нас все профессии равны, но некоторые – значительно равнее других. Космонавты, например. Космонавты – это идеально. И сверху им все видно, и их видно отовсюду. Сплошная геройская романтика. Ежели бы в те времена пройдоха – официальный биограф ваял историю Лехиной жизни, то написал бы, что с сопливых лет Алексей Коршунов так только и мечтал – космонавтом стать. В школу ходил – мечтал, после – тоже исключительно к этому стремился. Оттого и полетел в конце концов – и в герои выбился.

И было бы все это – чистое вранье. Ни в какие космонавты Лешка Коршунов не собирался. Да и планов на будущее никаких особенных не имел. Жил себе, хулиганил помаленьку. Как все сверстники.

После школы поступил в университет, на физфак. Физфак к тому времени уже за Петергоф перевели. Дорога в один конец два часа занимала. Так что прогуливал студент Коршунов, ну… Как большинство. Хорошо, на факультете порядки были либеральные, а Леха – активный спортсмен, что в те, советские еще, времена кое-что значило. Так что терпели Коршунова в деканате, не выперли. Тем более, сессии прилично сдавал. Первые два курса Алексей в основном лоботрясничал. А на третьем вдруг с головой ушел в учебу. Сам не понимал, как это получилось. Просто в один прекрасный день ему интересно стало. И сразу направление определилось – кристаллография.

В общем, определился и распределился Коршунов – удачнее некуда. Был направлен в очень серьезный закрытый НИИ. Тогда полным ходом шли работы по «Бурану» [9] . Туда-то он и попал. Хотя перестройка уже началась, и все слегка пошатывалось.

Вот Горби ругать принято. Мол, развалил страну. Алексей его всегда защищал. Потому, наверное, почему отец его, «шестидесятник», Хрущева хаять запрещал. В свое время Алексей этого не понимал. Понял позднее. Когда уже прожил кусок собственной жизни.

Просто на время правления Горбачева пришлись Лехины лучшие, самые развеселые годы. Как лучшие годы его отца – на хрущевскую «оттепель».

Дома Алексей в то время почти и не жил. Дневал и ночевал на работе. Или же по стране мотался. Но спортивную форму держал: осенью-весной два раза в неделю в зале мордобойничал, зимой – горные лыжи, летом – в горы. В 1987-м, когда они с Черепановым познакомились, Коршунов считался уже очень неплохим скалолазом. С Генкой они первый раз встретились в августе 87-го. В Капустином Яре. Там космодром старейший. Оттуда первые баллистические ракеты запускались в 50-х годах.

27 августа был пуск «Модели-504» [10] . Так назывался предпоследний аппарат серии «Бор-5». Представлял собой уменьшенную копию «Бурана» в масштабе 1: 8. Пускали его в сторону озера Балхаш. Алексей принимал участие в создании «Модели-504», потому и был откомандирован конторой на стартовый комплекс. Не один, конечно, а в числе рабочей команды. И Генка туда приехал. От своего ведомства.

Познакомились. Но пообщаться в тот раз не удалось, некогда было. У Черепанова свои дела были, у Алексея – свои. И работы по горло.

15 ноября 88-го запустили первый «Буран». В беспилотном варианте. Все прошло на ура. Начали готовить второй пуск. Кое-что нужно было дорабатывать.

Наступил 1989-й. Газетно-журнальный бум, съезды народных депутатов по «ящику», академик Сахаров. А финансирование начали урезать. Причем – пугающими темпами. Перспектива второго пуска все отдалялась и отдалялась, тая в неопределенности.

К тому времени Алексей уже знал, что Генка включен в состав экипажа этого второго «Бурана». А в мае им снова довелось встретиться. В Москве. У обоих «окно» образовалось. Пошли на пару по Москве бродить. Смешное тогда было время, переменчивое. Матрешечники, певцы уличные…

Побродили – да и расстались.

В отличие от Лехи Черепанов в Звездный городок не волею случая попал, а своей собственной. С детства летать хотел. В смысле – летчиком стать – на космос не замахивался. Он был практичный юноша. Но так вышло, что по окончании Качинского ВАУ [11] был отобран в отряд космонавтов. Прошел подготовку к работе на «Салютах». Почти прошел. Потому что потом пошли в его жизни разные сложности и начался тот период его биографии, о котором рассказывать не положено. А потом период этот кончился, и Черепанову вдруг предложили пройти перепрофилирование. Тогда как раз стали формировать будущие экипажи для полетов на «Буранах». Геннадий и согласился. Он потом признавался, что это, наверное, самой большой ошибкой в его жизни было. Но кто же мог предвидеть? Перспективы с кораблями многоразового использования открывались головокружительные. «Буран» ведь намного совершеннее американских «Шаттлов», те когда еще проектировались – в семидесятые-восьмидесятые. С тех пор технология вперед на сто километров ушла.

  46  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×