Противостояние

На горизонте виднелось грибообразное облако, похожее на сжатый кулак на длинной, пыльной руке. Края его были нечеткими — оно уже начало рассеиваться.

«Радиоактивные осадки. В какую сторону подует ветер?»

Стоит ли об этом думать?

Он вспомнил о своем письме к Фрэн. Обязательно надо дописать о том, что случилось. Если ветер отнесет осадки на восток, у них могут возникнуть проблемы… и кроме того, они должны знать, что если Лас-Вегас и был базой темного человека, то теперь ее больше не существует. Люди вместе со смертельно опасными игрушками, которые только и ждали того, когда их подберут, превратились в пар. Обо всем этом обязательно надо написать.

Но не сейчас. Сейчас он слишком устал. Подъем истощил его силы, а вид рассеивающего гриба истощил их в еще большей степени. Он не чувствовал никакого ликования, только тупую усталость. Он лег на асфальт, и его последняя мысль перед тем, как он заснул, была: «Сколько мегатонн?» Впрочем, вряд ли когда-нибудь кто-то узнает или захочет узнать об этом.

На следующее утро жар был еще сильнее. Гланды распухли до размеров мячиков для гольфа.

«Я умираю… да, это очевидно.»

Он подозвал Коджака и вытащил свое письмо из пластикового окошечка на ошейнике, предназначенного для адреса владельца собаки. Аккуратными печатными буквами он дописал то, что видел вчера, и засунул письмо на прежнее место. Потом он лег и заснул. На обед Коджак принес ему суслика.

— И это все, на что ты годен?

Коджак завилял хвостом и смущенно усмехнулся.

Стью поджарил суслика, поделил его и умудрился съесть свою половину. Вкус был ужасный, и после еды у него случился отвратительный припадок желудочных судорог.

— Я хочу, чтобы ты вернулся в Боулдер, Когда я умру, — сказал он собаке. — Ты вернешься туда и найдешь Фрэн. Найди Фрэнни. Хорошо, жирная псина?

Коджак с сомнением помахал хвостом.

Спустя час желудок Стью вновь стал выворачиваться наизнанку. Он едва успел приподнять на одном локте, чтобы не запачкать свою одежду, когда его доля суслика рванулась наверх.

— Черт, — пробормотал он убитым голосом и задремал.

Он проснулся под утро и приподнялся на локтях. Голова его гудела от сильного жара. Он увидел, что костер погас. Но это не имело значения. Он и так сгорал изнутри.

Его разбудил какой-то звук, донесшийся из темноты. Посыпались камешки. Наверное, просто Коджак поднимался по склону…

Вот только Коджак лежал рядом с ним и спал.

Как только Стью взглянул на него, пес проснулся. Морда его дернулась вверх, и через секунду он был уже на ногах и рычал в сторону оврага.

Шум осыпающихся камней. Кто-то — ч то —т о — приближается к нему.

Стью сел. «Это он, — промелькнуло у него в голове. — Он был там, но каким-то образом он спасся. А теперь он здесь, и он собирается покончить со мной, прежде чем это сумеет сделать грипп.»

Рычание Коджака стало громче. Звук осыпающихся камней стал ближе. Стью услышал чье-то тяжелое дыхание. Потом наступила пауза, во время которой Стью успел вытереть пот со лба. А потом из оврага поднялся черный сгорбленный силуэт.

Коджак рванулся вперед.

— Эй, — произнес удивленный, но знакомый голос. — Эй, это Коджак? Да?

Рычание немедленно прекратилось. Коджак радостно бросился вперед, виляя хвостом.

— Нет! — закричал Стью. — Это обман! КОДЖАК!..

Но Коджак уже скакал вокруг фигуры, которая наконец-то вылезла на шоссе. И силуэт ее… что-то в ее силуэте было очень знакомым. Стью облизал губы и приготовился к сопротивлению.

— Кто это? — закричал он. — Кто там идет?

Темный силуэт остановился, а потом заговорил.

— Ну, это Том Каллен, вот это кто, ей-Богу, да. А кто в ы?

— Стью, — ответил он, и ему показалось, что его собственный голос доносится откуда-то издалека. — Хелло, Том, я рад встретить тебя.

Потом он потерял сознание.

Он очнулся около десяти часов утра второго октября.

Том развел большой костер и завернул Стью в одеяла и свой спальный мешок. Сам Том сидел у костра и жарил зайца. Коджак с довольным видом лежал на земле между ними.

— Том, — позвал Стью.

Том подошел к нему, Стью увидел, что у него отросла борода. Он очень мало напоминал человека, который покину Боулдер пять недель назад. Его голубые глаза весело сверкали.

— Стью Редман! Ты проснулся, ей-Богу, да! Я рад. Господи, как приятно видеть тебя. Что ты сделал со своей ногой? Наверное, ушиб. Я тоже как-то ушиб себе ногу. Прыгнул со стога сена и сломал. Как ты думаешь, высек меня мой папаша? Ей-Богу, да!