Противостояние

Он закончил к их обоюдному удовлетворению, и они уснули. Он проснулся после четырех, думая о том, что произошло. Он много трахался за последние десять лет, но то, что случилось сегодня, не было траханьем. Это было гораздо лучше, хотя и имело несколько декадентский оттенок.

Ну, конечно, у нее было много любовников.

Эта мысль снова возбудила его и он заставил ее проснуться.

Так все и продолжалось до тех пор, пока они не нашли труп в парке. Но и раньше его кое-что обеспокоило. Две ночи назад он проснулся после двух и услышал, как она наливает в ванной стакан воды. Он подумал, что, наверное, она принимает еще одну снотворную таблетку. Скорее всего, она начала принимать их задолго до эпидемии супергриппа.

А потом эта манера ходить за ним по пятам по квартире. Даже когда он принимал душ или облегчался, она стояла за дверью и что-то говорила ему.

И вот теперь…

Что ж ему — нести ее на своем горбу? Господи, ну уж нет. А ведь раньше она казалась ему вполне выносливой. Так вот почему она так прицепилась к нему в парке. Нет правды в рекламе, — подумал он горько. Как теперь он будет заботиться о ней, если и с собой он не может управиться?

— Нет, — сказал он ей. — Я не сержусь. Просто… понимаешь, я ведь не твой начальник. Не хочешь есть, так и скажи.

— Так я ведь и сказала.

— Хрена лысого ты сказала! — отрезал он гневно.

Она опустила голову и стала смотреть себе на руки, и он понял, что она старается не разрыдаться, потому что ему это не понравится. На мгновение это разозлило его больше, чем все остальное, и он чуть не в полный голос заорал: Я тебе не отец родной и не муженек! Я не собираюсь о тебе заботиться! Господи Боже мой, ты ведь на тридцать лет меня старше! Потом он почувствовал знакомую волну презрения к себе и удивился этому.

— Прости меня, — сказал он. — Я бесчувственный ублюдок.

— Нет, это не так, — сказала она и шмыгнула носом. — Просто… все это как-то одновременно свалилось на меня. Это… этот человек вчера в парке… я подумала: ведь никто уже не поймает тех людей, которые так поступили с ним, и не посадят их в тюрьму. А они просто будут ходить по свету и делать это снова и снова. Как звери в джунглях. Ты понимаешь, Ларри?

— Да, — ответил он, все еще чувствуя раздражение, смешанное с совсем небольшой толикой презрения. Такова была ситуация, а иначе и быть не могло. Они ведь были посреди всего этого и видели все своими глазами. Умерла его мать, и он присутствовал при этом. Что она, хочет сказать, что у нее более чувствительная натура, чем у него? Все это притворство. Сплошное притворство.

— Попытайся не сердиться на меня, — сказала она. — Я исправлюсь.

Надеюсь на это. Очень надеюсь.

— Все в порядке, — сказал он и помог ей подняться на ноги. — Пошли, прямо сейчас. Что скажешь? Нам надо многое сделать. Ты готова к этому?

— Да, — сказала она, но выражение на лице у нее было такое же, как в тот момент, когда он предложил ей яичницу.

— Когда мы выберемся из города, тебе станет лучше.

— Ты думаешь?

— Конечно, — сказал Ларри искренне.

Спортивный магазин был заперт, но Ларри нашел железный прут и разбил витрину. Завывание сирены бессмысленно огласило улицу. Он выбрал большой рюкзак для себя и несколько меньший — для Риты. Она упаковала туда по две смены одежды на каждого — больше он не позволил. Нет смысла, — объяснил Ларри, — особенно нагружаться. Все можно найти и на другом берегу реки. Она покорно согласилась, и ее равнодушие вновь разозлило его.

После недолгих внутренних колебаний он также взял с собой двустволку тридцатого калибра. Пушка была очень красивой, а на ярлыке, который он сорвал с предохранителя и равнодушно бросил на пол, была проставлена цена в четыреста пятьдесят долларов.

— Ты уверен, что нам это нужно? — спросила она опасливо. Ее револьвер по-прежнему лежал у нее в сумочке.

— Не помешает, — сказал он и ничего не добавил к этому, хотя и подумал про себя о жалкой смерти человека из парка.

— Ах, — сказала она тихо, и по ее глазам он угадал, что она подумала о том же.

— Рюкзак не слишком тяжел?

— Нет, нет. Действительно.

— Да, но у них есть обыкновение становиться тяжелее, когда ты идешь. Когда устанешь, скажи мне, и я понесу.

— Со мной все будет в порядке, — сказала она и улыбнулась. Когда они вновь вышли на улицу, она огляделась по сторонам и сказала: — Мы покидаем Нью-Йорк.

— Да.

Она повернулась к нему.