Духарев не успел его сбросить. Висевший на Сергее степняк дернулся и сам отпал. Похоже, его срубил кто-то из своих.
Металл чиркнул о металл: печенежская сабля проехалась по наплечнику. Сергей кольнул мечом, повернул, выдернул... И снова услышал рог князя. Совсем близко. Сергей завыл по-варяжски, ударил крест-накрест, рванулся вперед... И упал, запутавшись ногами в груде лежащих на земле тел.
Кто-то тут же наступил Духареву на шею... И, взвизгнув, повалился на Сергея, задергался в агонии. Может, не тот, другой. Не важно. Духарев спихнул с себя умирающего и пополз вперед по скользкой от крови «баррикаде» из теплых еще мертвецов. Кто-то с кем-то рубился — так и лязгало... Духареву наступили на руку, на крестец... Сергей извернулся, резнул саблей по сапогу. Слава Богу, судя по воплю, это был не рус, а степняк. В следующий миг в Духарева едва не воткнули меч.
— Я — свой! — чудом увернувшись, закричал он. — Я — Серегей!
Он распрямился — и тут же получил мощнейший удар в спину, не пробивший бронь, но толкнувший Сергея вперед, на... руки своих. Своих!
— Серегей! Живой! — раздался рядом голос Святослава.
— Живой! — с удовольствием подтвердил Духарев. — Велим! Велим! Сюда!
— Иду! — Из мрака возникла фигура, тускло блеснула чешуя панциря... Удар! Отвратительный хруст... Велима развернуло и бросило на Духарева. Сергей подхватил его, не выпуская сабли, шагнул назад. Справа и слева тут же выдвинулись гридни — прикрыли.
— Отпусти меня, воевода, — прохрипел сотник. — Я — целый. По щиту попало.
Оглушительно заревел рог.
Сергей отпустил Велима и занял свое место в строю.
И понял, что их никто не атакует.
Он чувствовал, что печенеги — рядом. Но через барьер мертвецов никто не совался.
И еще он увидел, что небо на востоке чуть-чуть посветлело.
— Князь! — позвал он.
— Я тут, воевода. — Голос Святослава был бодр и тверд.
— Светает, князь.
— Вижу.
— Плохо.
— Знаю.
— Может, попробуем пробиться к лодьям?
— Не выйдет. Мало нас.
Мало? Духарев попытался прикинуть, столько их здесь. Не сумел. Темно. Но раз князь говорит: мало...
— Что же делать будем, княже?
И почти физически почувствовал напряженную тишину, повисшую над отрядом русов после этих слов.
— Стоять, — сказал Святослав. — Стоять крепко. — И добавил, как тогда, в Доростоле, перед решающей битвой: — Мертвые сраму не имут.
Удивительно, но даже в эту минуту Сергей не пожалел о том, что выбрал бой, а не бегство.
Глава двадцатая
Большой хан Курэй смотрел на горстку уцелевших русов. Их было не больше сотни. Сбившись вместе, как отара испуганных овец, они ждали, когда он, Курэй, решит их судьбу. В утренних сумерках Курэй не мог разглядеть их лиц. Зато он мог видеть сотни мертвых тел, усеявших берег. И многие из них были телами его воинов. Особенно же много убитых степняков — вокруг кучки русов.
Подъехал брат Курэя, младший хан.
— Нашли золото? — отрывисто спросил Курэй.
— Нет, — коротко ответил брат.
— Почему?
— А где его искать?
— А ты спроси! — процедил большой хан.
— Не у кого спросить, старший. Все мертвы. Дорезали их. Не успел я, — младший брат сокрушенно покачал головой. — Вот только эти и остались. — Он показал на ощетинившихся мечами русов. — Что прикажешь, старший? Закидать их стрелами?
— Нет! Дай дорогу! — Курэй проехал мимо младшего брата и направил коня к уцелевшим.
— Я — большой хан Курэй! — крикнул он. — Кто из вас будет говорить?
Одни из телохранителей Курэя держали наготове щиты — прикрыть большого хана от опасности, другие подняли луки — бить того, кто осмелится послать в Курэя стрелу.
Никто в Курэя не выстрелил.
— Говорить буду я!
Русы раздвинулись, пропуская своего вождя вперед.
— Узнаешь меня, Курэй?
— Да, хакан, я тебя узнаю.
Не солгали ромеи. Перед большим ханом стоял хакан Святослав. Он был здесь. И — с малой дружиной. Но где его золото?
— Что скажешь, Курэй? — спокойно спросил Святослав.
Конечно, он не боялся. Великий воин не испытывает страха, когда видит свою смерть. Святослав — великий воин. В степи это известно всем. Но Курэй сейчас для Святослава могущественнее смерти, ведь он может подарить хакану русов жизнь. Святослав не может не думать об этом.