Костер для инквизитора

– Я хочу, чтобы ты запомнила, мадам Джиу-джитсу…

– Айкидо! – пискнула Альбина.

«Зачем?»

– Хорошо, мадам Айкидо,– не стал спорить похититель.– Запомни накрепко: без меня ты не выйдешь отсюда никогда.

И, отпустив руку Альбины, пошел в дальний конец подземного зала – «гуп-гуп» мокрых резиновых сапог по дорогому ковру.

Баюкая отдавленные пальцы, Альбина постепенно осознала смысл его слов. И, как ни странно, почувствовала облегчение. Выходит, он, в конце концов, собирается ее отпустить?

Альбина наконец согрелась. И не только от бренди и движений. В зале было тепло. Еще бы! Если через каждые пять шагов по электронагревателю. Десятка два, не меньше. Маленькие дорогие игрушки.

Альбина разулась (ходить в сапогах с отломанными каблуками крайне неудобно) и отправилась изучать разбойничью берлогу, поскольку сам разбойник куда-то пропал. Берлога была благоустроенная. С видеодвойкой и музыкальным центром. И с целым ящиком сидюшек к последнему. Богато живет, однако. Вот только мебели никакой. Что-то вроде кровати без ножек, полдюжины разбросанных в беспорядке диванных подушек. Турок он, что ли? Или японец? Куда же он все-таки подевался?

Альбина дошла до конца зала и обнаружила коридорчик-закуток. И две занавески: клеенчатую и соломенную, с деревом и журавлем. Из-за клеенчатой слышался шум воды. Моется, значит? Альбина сунулась за соломенную. Кухонька. Электропечка, микроволновка, целых три холодильничка и морозилка – все миниатюрные, игрушечные. И ящики с консервами. Столько, что хватит на небольшой магазинчик. Спиртное. Да, круто живет бомж.

Ничего не тронув (кто знает, как к этому отнесется хозяин?), Альбина вернулась в зал.

Не нужно особого ума, чтобы сообразить: «бомжик»-то непростой. И на заказуху не похоже. Сколько он с нее спросит? Тонн пять она отстегнет без проблем, а вот больше… Блин горелый! Если он не отпустит ее завтра, если полетит контракт с канадцем, она потеряет вдесятеро больше! Самой, что ли, бабки предложить? Мысль такая и раньше мелькала. Разница в том, что обычному замызганному пролетарию и полштуки зеленых – выше крыши. А такому… С его вкусами – Альбина покосилась на бутыль «черного» «уокера». А если все-таки маньяк?

У Альбины внутри все похолодело.

И тут похититель появился собственной персоной. Нет, не турок. Натуральная славянская физиономия. По-своему симпатичная даже. И сложен как надо: легко убедиться, потому что голый до пояса. А ниже пояса – в штанах. Что особенно приятно.

«Маньяки так себя не ведут»,– подумала женщина.

Впрочем, что она знает о маньяках? Только из газет и киношек. К счастью.

– Есть хочешь, мадам Айкидо? – совсем по-домашнему спросил похититель, растираясь ярко-синим полотенцем с белыми пальмами.

– Меня зовут Альбина,– сердито отрезала она.– А как тебя зовут? Мистер Кун-фу?

«Что я делаю? – ужаснулась.– Я же не должна его разд ражать!»

– Вошь^[2],– сказал похититель.

– Что? – опешила Альбина.

– Ты спросила, как меня зовут, красавица? – Он метнул полотенце в стену и ловко попал на крючок.– Меня зовут Вошь.

– А… по имени?

– Имени, Альбина, у меня нет.

Он повернулся к ней спиной и наклонился над музыкальным центром. На мускулистой спине – четыре дырки, четыре безобразных шрама по диагонали, от поясницы к правой лопатке.

Заиграла музыка. Что-то старинное. Клавесин.

– Пиццу будешь? – будничным голосом спросил похититель.

Глава восьмая

– На,– сказал Васек и сунул в рот девке порцайку икры.

Девка схавала, но глаз не открыла. Ясное дело, два часа смотреть на волосатые Васьковы мудя – стошнит.

– Эх, водочка,– ласково пробормотал Харлей, поставил стопарь в ямку на девкином крестце и кинул в пасть огурчик.

Своеобразно они смотрелись рядом: огромный, белокожий, брюхастый Харлей и тощий, смуглый, весь в мелких шрамах Чума. И роспись на каждом своя. На Харлее – кружки пивные, бабы, мотоциклы, прочая мутотень в три краски. А на Чуме – по-простому. На зоне цветами не балуются.

– Мои,– Чума бросил карты на девкину спину, сгреб баксы.

– Непруха,– хмыкнул Харлей. Без особого, впрочем, огорчения – играли по мелочи.

Пепел с Васьковой сигареты упал на девичью поясницу. Девка дернулась: новенькая. Еще без привычки.

– Стоять, шалава! – прикрикнул Чума, подхватив бутыль «Смирновской» – чуть не упала! – Васек, по делу что скажешь?

– По тому наезду? Скажу, что кто-то в Питере сильно нагрелся. Гришавинских опустили аналогично,– последнее слово Васек произнес смачно, даже языком прищелкнул.– Земляков твоих кавказских, что Горку пасут…

---

2 Автор приносит извинения за то, что, вопреки правилам грамматики, Вошь, здесь и далее, слово мужского рода.