Возвращение магии

- Какая превосходная идея. – Адам протянул руку к одному из букетов, сложенных на столе у входа, сорвал красивый бутон цвета слоновой кости и засунул его в петлицу сюртука. Предложив Алине руку, он направился с ней через холл к французским дверям в задней части дома.

Сады сияли летней магией, пухлые подушки из незабудок, мелиссы и ярких, желтых красодневов окружали розовые кусты, в которых то и дело проглядывали темно-красные клематисы. Длинные ряды серебристых колокольчиков тянулись между большими каменными урнами, полными восточных маков всех цветов радуги. Спустившись по ступеням террасы, Адам и Алина пошли вдоль гравийной дорожки, ведущей мимо искусно обрезанных тисовых деревьев. Адам был одним из тех редких людей, с которыми было просто молчать, он терпеливо ждал, когда она заговорит.

Умиротворенная безмятежностью сада и ободряющим присутствием Адама, Алина глубоко вздохнула. – Розы были от Маккенны, - наконец сказала она.

- Я это понял, - сухо ответил Адам.

- И еще было стихотворение. – Она достала его из-за корсажа и передала ему. Адам был единственным человеком на Земле, которому она могла позволить прочитать нечто столь интимное. Остановившись посреди дорожки, Адам развернул листок бумаги и пробежал глазами строки.

Посмотрев на нее, он, видимо, прочел утонченную смесь боли и удовольствия в ее глазах. – Очень трогательно, - сказал он искренне, возвращая ей стихотворение. – И что ты собираешься делать?

- Ничего. Собираюсь отослать его прочь, как и планировала с самого начала.

Внимательно обдумав ее слова, Адам, казалось, хотел высказать свое мнение, затем, похоже, раздумал и пожал плечами. – Если ты считаешь, что так будет лучше, да будет так.

Никто из ее знакомых не ответил бы подобным образом. Алина взяла его за руку и крепко держала, пока они продолжали прогулку. – Адам, одна из черт, восхищающих меня в тебе больше других, это то, что ты никогда не советуешь, что мне делать.

- Я презираю советы – они никогда не срабатывают. – Они обогнули фонтан с фигурой русалки, который сонно журчал посреди высоких клумб дельфиниума.

- Я думала рассказать Маккенне все, - призналась Алина, - но это плохо обернется, как бы он ни ответил.

- Как так, милая?

- В ту минуту, когда я покажу Маккенне мои шрамы, он либо посчитает их слишком ужасными, чтобы принять их, либо хуже, он меня пожалеет, и почувствует себя обязанным сделать мне предложение из чувства долга или благородства… а затем он постепенно начнет жалеть о своем решении, и стремиться от меня избавиться. Я не смогу так жить, смотреть ему в глаза каждое утро и задаваться вопросом, не сегодня ли тот самый день, когда он навсегда бросит меня.

Адам издал тихий, сочувствующий звук.

- Я поступаю неправильно? – спросила она.

- Я никогда не определяю подобные вопросы такими словами как «правильно» и «неправильно», - отозвался Адам. – Нужно сделать лучший выбор, возможный в данных обстоятельствах, и после не менять решения ради своего же собственного душевного равновесия.

Алина не могла не сравнить его с Маркусом, который так свято верил в идеалы – правильное и неправильное, плохое и хорошее - и рот ее искривила сладостно-горькая улыбка. – Адам, дорогой, последние несколько дней я обдумывала твое предложение…

- Да? – Они тотчас снова остановились, смотря друг на друга и держась за руки.

- Я не могу принять его, - сказала она. – Это будет нечестно по отношению к нам обоим. Положим, что если я не могу выйти замуж по-настоящему, мне следовало бы довольствоваться его имитацией. Но все равно я предпочла бы искреннюю дружбу с тобой фиктивному браку.

Заметив промелькнувшую в ее глазах печаль, Адам потянулся и сжал ее в сильных, теплых объятиях. – Милая девочка, - пробормотал он, - мое предложение остается неизменным. Я буду твоим настоящим другом до конца своих дней. И если ты когда-нибудь передумаешь насчет брака, тебе нужно только щелкнуть пальцами. – Он насмешливо улыбнулся. – Я обнаружил, что имитации иногда могут быть чертовски привлекательны, если не можешь позволить себе настоящего.

Глава семнадцатая

Ливия провела в Лондоне примерно семь ночей и привезла с собой огромное количество свертков и коробок в качестве подтверждения тому, что она ездила в город за покупками. Все женщины-гости с радостью разглядывали некоторые из покупок Ливии… маленькую, высокую шляпку, украшенную цветными перьями… перчатки с вышивкой и бисерным узором на запястьях… шали из кружева, кашемира и шелка… массу набросков и образцов ткани от лондонской модистки, которая делала ей платья.