Бумер-2: Большая зона

Она растоптала огонек сигареты и стала прикидывать, сколько времени ей осталось сидеть в этом зиндане. День, два... Может быть, неделю. А ее палач, приоткрыв крышку, будет кидать сверху свои объедки и бутылки с остатками несвежей воды. А если она, как глупая собачонка, станет тявкать, он спустится сюда с дубиной и намнет ей бока. Нет, неделю ей не выдержать. Пожалуй, и двух дней не протерпеть. Во что бы то ни стало надо выйти живой из этой передряги и постараться забыть об этом ужасе. А потом она начнет собирать деньги, чтобы помочь брату. Но для начала надо выжить.

* * *

Скинув одежду, Кот улегся на кровать и накрылся сыроватым одеялом. Надо бы перекусить, но после сегодняшних приключений даже на это сил не осталось. Наступила тишина, Дашка перестала материться и барабанить кулаками в люк. Кот подумал, что надо бы ее выпустить и затеять этот проклятый разговор. Но сначала хотя бы полчаса здорового сна. Кот глянул на часы. Светящиеся в полумраке стрелки показывали девять вечера. Костян подумал, что спать ему долго не придется, и с этой мыслью провалился в глубокое забытье.

Он почувствовал, будто его толкнули в грудь, и открыл глаза. Сел на кровати, повертел тяжелой головой. Сколько же он спал? Кот посмотрел на часы и вздрогнул, будто бок ему ткнули раскаленной кочергой. Подбежав к столу, снял колпак керосиновой лампы, поднес огонек зажигалки к фитилю. Переставил лампу на доски пола и, отодвинув в сторону сундук, распахнул крышку погреба. Глаза слишком медленно привыкали к темноте. Кот как был – в одних трусах, – спустился вниз, поставил лампу на пол. Дашка, поджав бедра к животу, сидела в дальнем углу. Она положила голову на колени, подняла воротник ветровки. От холода лицо сделалось бледно-голубым, а кончик носа посинел.

Костян подхватил сонную Дашку на руки, вынес наверх и положил на кровать. Сбегав к машине, вернулся с бутылкой водки. Стащил с девчонки ветровку и майку, уложил на живот, растер ее водкой и завернул в одеяло. Во время этой процедуры Дашка не оказала активного сопротивления. Только тихо шептала:

– Пусти. Отвянь, сволочь, сукин сын. Как таких земля носит? Тебе говорю, гад ползучий. Уйди...

Но сил отмахнуться, залепить своему обидчику звонкую пощечину уже не осталось. Дашка промерзла до костей, и спать ей хотелось так сильно, что она уже не стеснялась своей наготы. Через пару минут, отвернувшись к стене, она сладко посапывала под одеялом.

Кот, присев на край кровати, несколько раз глотнул водки из горла, поставил бутылку на стол. Пищевод обожгла горячая волна, внутри стало тепло и хорошо. Он долго курил, разглядывая месяц, плывший по черному небу, и думал о том, что проснулся вовремя, девчонка не успела замерзнуть насмерть. Пронесло, слава богу. К утру Дашка успокоится, придет в себя, а там можно будет и поговорить по душам. Однако утром все пошло не по плану.

Глава десятая

Кот проснулся, когда солнечный зайчик, прыгнув в комнату через окно, задержался у него на лице. Некоторое время он пытался сообразить, почему он не на зоне и где вообще находится. За окном шумел лес, громко кричали птицы. Сев на полу, где постелил себе ночью на скорую руку, Кот глянул на часы: такого продолжительного сна он не позволял себе, то бишь, ему не позволяли, года три. Был уже полдень с копейками. Измятая постель, на которой провела ночь Дашка, оказалась пустой.

Видно, девчонка, проснувшись раньше, уже умылась и пошла к колодцу набрать свежей воды, чтобы заварить чайку. Может быть, на стол соберет, и они вдвоем перекусят. Но благостные мысли рассеялись, как утренний туман. Кот, почуяв недоброе, шлепнул ладонями по голым коленкам и выглянул в окно. Вот же стерва.

Костян как был – в одних трусах – выскочил на двор. Все даже хуже, чем можно предположить. Колеса джипа порезаны ножом, а на лобовом стекле губной помадой написано короткое ругательство. Он внимательно осмотрел повреждения. Порезаны не два, как сначала показалось, а все четыре колеса. Ну и девка, настоящая оторва, пробы негде ставить. А он по доброте душевной растирал окоченевшую Дашку водкой, завернул ее, как младенца, в два одеяла. Часто просыпался ночью, вслушиваясь в ее дыхание. А вместо человеческого "спасибо" получил такой этот сволочизм.

Вернувшись в дом, он вскипятил чайник и стал обдумывать свое незавидное положение. Тачка выведена из строя, раньше середины дня ее не починить, девчонка сделала ноги, а он, как фраерок в ботах, проспал все самое интересное. Теперь остается только утираться и заниматься душевным мазохизмом. А что делать дальше – большой вопрос. Искать шиномонтаж? Но где? В глухом лесу? Или опять пехом переть до дороги?