Черные сны

– Чего такой кислый? – толкнул я его в плечо. – Они тебя там в свою веру обратить пытались, что ли?

– Иди ты в жопу со своими шуточками, – обиделся Шурик. – Чтоб я еще хоть раз помочь согласился…

– Ладно, успокойся уже. Скажи лучше – есть здесь что-нибудь новое поблизости?

– Ты меня об этом спрашиваешь? – заржал Шурик. – Я даже не помню, когда последний раз в Форте по кабакам ходил!

– И что делать? – завертел я головой по сторонам. Нет, ничего даже отдаленно напоминавшего распивочную здесь так и не появилось, а наугад искать приличный кабак в этом застроенном двух– и трехэтажными домами районе можно и до утра. Нас и так время поджимает – темнеет уже. Разве что у дружинников спросить…

– Пойдем до Красного? – предложил Шурик, вслед за мной пробежавшись взглядом по унылым домам с обвалившейся штукатуркой фасадов. Ладно, хоть окон, досками забитых, почти не видно – все же близость Южного бульвара сказывается и заброшенных зданий здесь куда меньше, чем в других частях Форта. – Сейчас напрямик срежем…

– А там что? – Плутать по дворам как-то особого желания не было.

– До «Кишки» дойдем.

– Ближний свет! – Идея эта меня совсем не воодушевила. – Слушай, на рынке же у Лукова хинкальная была, может, туда завалимся?

– Давай дойдем, – согласился Ермолов. – Потом по бульвару спокойно до пропускного пункта доберусь.

– В часть сегодня собрался? – удивился я, перелезая через высокий завал счищенного с проезжей части снега.

– Ага, – остановился рядом с продуктовым магазинчиком Шурик. – Возьмем на разогрев?

– Почему нет? – не стал отказываться я и начал выгребать из карманов монеты. – Только давай суррогат брать не будем.

– Да перестань ты, – остановил меня Ермолов. – Угощаю.

В магазинчике оказалось весьма тесно – для покупателей оставался доступным только маленький пятачок рядом с дверью и закуток у выходившего на улицу окна. Все остальное помещение было отгорожено прилавком и решеткой, в которую вварили узенькую «форточку» для выдачи продуктов. Но надо признать, внутри было и на редкость чисто: мало того, что пол явно недавно вымыт, так еще застелен листом упаковочного картона. Кроме товаров, выставленных на тянувшихся вдоль стен полках, – в основном разных круп, консервов и прочих предметов первой съестной необходимости, – прилавок и решетка пестрели прилепленными кусочками лейкопластыря ценниками. Под потолком тускло светила, помаргивая из-за перепадов напряжения, сорокаваттная лампочка.

– А есть чем отравиться? – подмигнул Шурик толстой тетке в относительно белом переднике, надетом прямо поверх драпового пальто. – Только чтоб не насовсем.

– Ценники смотрите, – лениво посоветовала ему та и принялась без особого интереса нас разглядывать.

– Так, так… Ага, это за сто грамм… – наклонился к мелко исписанным бумажкам Ермолов, в тусклом свете лампочки пытаясь разобрать выцветшие каракули. – «Пшеничная» нормальная у вас?

– Не хуже, чем у других, – невозмутимо ответила продавщица.

– Тогда давайте ноль-пять, – Ермолов вытащил из кармана червонец.

– «Пшеничной»?

– Ну да.

– Что еще?

– Буханку черного хлеба и грамм триста «Штейнберговской особой».

– Хлеб и колбасу порезать? – продавщица выложила на прилавок ржаную булку.

– А может, вы и водку разольете? – усмехнулся Шурик, оглянувшись на широкий подоконник.

– Десять копеек стаканчик.

– Давайте два.

Ермолов передал мне бутылку водки и остался дожидаться закуски. Я выставил пузырь на подоконник, выкрашенный давно облупившейся белой краской, и посмотрел в забранное решеткой окно. Совсем уже стемнело. Не, поздно по кабакам шляться, сейчас флян раздавим и по норам.

Забравший остатки нашего заказа Шурик выложил кое-как накромсанные хлеб и колбасу на целлофановый пакет и поставил передо мной два пластиковых стаканчика. Я оторвал с горлышка акцизную марку старого образца, свернул пробку и, набулькав грамм по пятьдесят водки, с некоторой долей опаски соорудил себе бутерброд.

– Не пронесет нас с этой колбаски? – уточнил я на всякий случай у Шурика.

– Не, Освальд же фриц, за качеством следит. – Ермолов поднял стаканчик и легонько ткнул им мой. – Будем!

Выпили. На удивление и водка, и колбаса оказались весьма приличного качества. По крайней мере, ни то, ни другое обратно не попросились. Закусив, я сразу же разлил по второй и, дожидаясь, пока Шурик прожует, вновь уставился в окно. На улице закружился легкий снежок, и уже в паре шагов от окна весь мир скрадывала белая пелена ночи. Подлетавшие к окну снежинки мелькали в тусклом свете помаргивавшей лампочки, но вскоре исчезали из виду, медленно падая вниз. Хорошо…