Пока не пробил час

От нее же, горничной, Петрусенко узнал еще одно. Оказывается, в ту последнюю ночь, после бала у Кондратьевых, Любовь Савичева не собиралась возвращаться в городской дом. И предупредила Настасью об этом заранее: «Можешь до утра, даже до полудня быть свободной. Я ночую на даче». Эта информация расходилась с показаниями провожавших Савичеву, и Викентию Павловичу предстояло с этим разобраться. Впрочем, думать ему еще предстояло над многим. Но когда официант принес ему чашечку горячего шоколада со сливками, он расслабился… Приятный город – Белополье. Викентий Павлович здесь уже бывал. Одно из самых первых его дел было связано с этими местами. Правда, тогда он работал не в самом городе, а в одном из окрестных поместий, но и в Белополье кое с кем встречался. Годы прошли, тех людей уже нет…

Тогда, давно, он думал, что расследует убийство, но, к счастью, оказалось, что убийства не было. А вот теперь – целых два. Что ж, время изменилось: нынче, к 1910 году, прошли войны – с Китаем, с Японией, бунты жестокие страну потрясали. Потому и нравы ожесточились. Впрочем, разве только у нас? Вон в Англии, в доме врача по фамилии Криппен, в подвале раскопали расчлененное тело! Скотленд-Ярд подозревает, что это – пропавшая жена Криппена, актриса. Конечно, там не все еще ясно, предстоит долгая экспертиза. Но Викентий Павлович был почти убежден, что английские коллеги правы: муж убил жену!

12

Госпожа Панина зашла в кабинет издателя «Белопольского вестника» весело, шумно.

– Как у вас здесь интересно, Петр Трофимович! Репортеры бегают, машинки стучат, все разом что-то говорят и, главное, понимают друг друга! Обожаю такую суету! И ведь вы здесь все первыми узнаете – обо всем в мире. Ах, будь я помоложе, пошла бы к вам в репортерши!

Селецкий вежливо встал, подвинул гостье стул:

– Не сомневаюсь, Наина Семеновна, вы стали бы приобретением для газеты! Вы как никто другой умеете узнавать самой первой обо всем, что происходит – ну если не в мире, то в нашем городе – это точно!.. Что привело вас ко мне?

– Хочу дать через вашу газету объявление.

– Что ж, хорошо. О чем будете сообщать?

– Помните мою племянницу, Наташу Рыбальскую? Три года назад она с родителями переехала в Киев… Через две недели у нее помолвка, и она хочет пригласить своих друзей, все-таки сколько лет здесь прожила! Попросила оповестить через нашу газету. Кто помнит ее и пожелает приехать – она будет рада. Так что, Петр Трофимович, помогите составить текст объявления.

Текст они набросали быстро. Панина расплатилась, но уходить не торопилась. Селецкий с самого начала это предполагал и даже догадывался, о чем Наина Семеновна хочет поговорить. Заранее скорчил кислую физиономию – про себя, конечно. И не ошибся: с торжествующим видом Панина сказала:

– Признайтесь, Петр Трофимович, я была просто провидицей! Этот английский доктор, которого вы так расхваливали, все же оказался убийцей своей жены!

Как и все победители, она была доброжелательна, по тону чувствовалось, что готова простить издателю ошибку – пусть только сам в ней признается. Селецкий со скучающим видом пожал плечами:

– Ничего еще не доказано. Труп мог лежать в подвале давно, когда Криппены там и не жили…

Но спорил он вяло, неохотно, и Панина тут же это заметила.

– Да вы и сами не верите в то, что говорите! Что там доказывать! Ведь сбежал же этот Криппен, на следующий же день сбежал, как рассказал полицейским свою фантазию: жена, мол, его бросила, уехала с американцем! Как бы не так, это он со своей любовницей-секретаршей сбежал, испугался, а теперь их ловят по всей Англии!

Селецкий нехотя согласился:

– Этого я тоже не понимаю… Зачем скрываться, прятаться? Оставался бы на месте, никто не стал бы шарить по подвалам!

– В том-то и дело! Когда рыльце в пушку, страх сильнее разума! Но ничего, их обязательно поймают! Попомните мое слово: это Криппен со своей любовницей погубил жену и – в подвал. Ужас какой!

– Однако, – пожал плечами Селецкий, – не ужаснее того, что у нас тут происходит…

– Ах, Петр Трофимович, не говорите! Кто бы мог подумать – в нашем городе, таком тихом, добропорядочном! Какие два потрясения – одно за другим! Я ведь дружила и с Любовью Лаврентьевной, и особенно с Верой Алексеевной… Бедные, бедные!

Госпожа Панина достала платочек, стала промокать глаза и нос. Селецкий не удержался, поддел ее:

– Вы, Наина Семеновна, такая проницательная женщина: отсюда, из Белополья, сразу определили лондонского убийцу. Может, вы поможете приезжему следователю?