Ангел-хранитель

Тамила Борисовна была довольна: муж сумел взять себя в руки, держался отлично.

– Жаль парня, – сказал он Бородину и Петрусенко. – Мы, конечно, поможем его родным, дадим денег. Но он сам оказался неосторожным.

– Я бы хотел взглянуть на него, – попросил Бородин.

– Но он мертв! – удивилась Коробова. – Зачем?

– Да затем, дорогая соседка, чтоб к вам из полицейской управы не прислали судебного медика. Насильственную смерть, даже если она случайна, положено освидетельствовать.

– Совершенно верно, – успокоил хозяйку Петрусенко. – Вадим Илларионович – военный врач высшей квалификации, даст свое заключение о причине смерти, и никто вас больше тревожить не станет.

Коробова быстро все поняла.

– Что ж, спасибо большое, господа, – сказала с благодарностью. – Вы и правда спасаете нас от лишней нервотрепки да кривотолков… Варфоломей, проводи господина доктора к сараю, где лежит Степан.

Бородин со старым истопником ушли. Викентий Павлович поговорил еще с хозяйкой и ее камеристкой, а потом отправился вслед за Сашей в сад, к старому колодцу, ставшему смертельной ловушкой для Степана.

Коробовы, стоя рядом, глядели ему вслед.

– Вот как обернулось, Тамила, – тихо проговорил Георгий Васильевич. – Что же теперь?

– Что-нибудь придумаю, – ответила та жестко. – Но почему же не получилось сейчас?

10

В «Бородинку» возвращались уже к ужину. Коробовы любезно пригласили своих гостей пообедать в «Замке». Незадолго до обеда князь Всеволод с гувернанткой спустился вниз, поздоровался со всеми. Мальчик был бледен, просил простить его – он пообедает у себя в комнате, мадемуазель Элен и Саша составят ему компанию. Так что за столом в большой столовой взрослые оказались одни. Не сговариваясь, они не стали обсуждать сегодняшнее происшествие. Бородин и Коробов вспоминали общих московских знакомых и праздник у генерал-губернатора, где они виделись два года назад. Георгий Васильевич с увлечением рассказывал о своих служебных хлопотах: открытии бесплатной благотворительной библиотеки и о большой книжной ярмарке. Сегодня, в понедельник, он собирался с утра уехать коляской в Серпухов, оттуда, по железной дороге, – в Москву.

– Уже к полудню я должен был быть на службе. Да вот что приключилось, – развел огорченно руками Коробов. – Не мог же я оставить жену и племянника в такой печальной ситуации…

Обед прошел не весело, но спокойно. Потом все вместе спустились к реке, к рыцарской башне. Шли не через сад, а другой, окружной дорогой – Тамила Борисовна не захотела видеть «этот жуткий колодец».

– Я прикажу завтра же начать возить с берега реки песок и засыпать его, – сказала Коробова.

– Так и надо сделать, – поддержал ее Викентий Павлович. – Подождите только дня три, пока я все улажу в полиции и дам вам знать.

В башне Петрусенко поднялся по лестнице наверх, вышел на каменный балкончик. В этот солнечный безоблачный день хорошо просматривались красивые холмистые дали, деревенька за березовой рощей. К ней, как раз мимо башни, поворачивая влево, вела тропа.

«Енино, – подумал Викентий Павлович. – Туда и ходил Степан, вот этой самой дорогой. Но только не в обход, а через сад, покороче».

Дальше, за деревней Енино, шла дорога к «Бородинским прудам». Но это было уже далеко, с башни не видно. Теперь же они ехали домой в карете, и Викентий Павлович говорил вслух то, о чем думал в рыцарской башне.

– Этот бедняга, Степан, возвращался в «Замок» на самом рассвете, видимо, от той девушки, которую называл Максим.

– Луша! – воскликнул Саша, увлеченно слушающий беседу отца и дяди.

– Верно, – весело покосился на него Викентий Павлович. – А у тебя ушки на макушке – и тогда, за столом, и сейчас. Ладно, слушай, ты ведь тоже в курсе дела, может, даже больше, чем мы… Итак, Степан возвращался на рассвете, думал, наверное, еще немного поспать, торопился, пошел короткой дорогой.

– И укоротил себе жизнь, – печально констатировал Вадим Илларионович.

– Похоже, жизнь ему укоротить помогли.

– Вот как? – удивился Бородин. – Я бы не подумал! На теле покойного много ушибов, перелом шейного позвонка и основания черепа. Но все эти травмы, на мой взгляд, – только результат падения в колодец. Ты ведь заглядывал туда? Глубокое каменное дно, причем камни – булыжники с острыми краями. И торчащие толстые железные прутья. Как там было остаться живому?

– Видел я все это, – подтвердил Викентий. – И совершенно уверен, что в так называемом «колодце» воды никогда не было. Он служил для каких-то иных целей, жаль – хозяева не знают о нем ничего… Но ты, Вадим, меня не так понял. Никто, конечно, Степана вниз не толкал – в прямом, физическом смысле. Но вот что для меня несомненно: кто-то «открыл», если можно так выразиться, яму именно этой ночью.